Элейн Кроуфорд: Речная искусительница (Речная нимфа)

— Папа, ты ведь обещал.

Он сжал ее плечо и монотонно пробубнил.

— Ну, да, я знаю. И исполню свое обещание, дорогуша. Начиная с послезавтра, ни капли. Ну, малышка, ведь завтра Четвертое Июня. Должен же человек это отметить? Надо быть патриотом.

Он отвел взгляд и глубоко вздохнул.

— Но ты ведь знаешь, этот Кэди. Он такой же упрямец, как и его старшие братья. Ну, и поэтому пусть это будет нашей маленькой тайной.

Джорджи отстранилась и внимательно на него посмотрела.

Он с умоляющим видом улыбнулся; эта улыбка всегда убивала всю его решительность.

— Ну, да ладно. Но ты ведь знаешь, что если Кэди это обнаружит, он не уедет, даже если ему будет надо ждать собственный пароход в Нэчеде.

Кивая головой и пожимая плечами, Луи сказал:

— Да, я знаю. Все мои мальчики похожи на свою мать, да? Упокой, Господь, ее душу. Но она иногда бывала и суровой. Но ведь это и хорошо, правда? И Ру, и Дьюлак приобрели собственные пароходы до того, как Эллен меня покинула.

Он беспомощно улыбнулся.

— Разве нам не повезло, а?

Джорджи торопливо отвернулась и пошла, не желая, чтобы он заметил в ее глазах хоть какой-то намек на жалость.

— Да. Это было здорово. Мы начинали первыми. И все были свободными. И реки были не такими, они были гораздо лучше. Особенно Колумбия. Ах, если бы туда возвратиться.

Луи слегка ударил Джорджи по шляпе.

— Мой маленький сорванец, разве не так? Уверен, ты снова хотела бы пройтись по речным порогам, ведь правда?

— Еще бы. Особенно, когда я у штурвала. Как я буду счастлива, когда мы сможем уехать с Уилламет, бросить эту старую лохань и вернуться на наш собственный маленький пароходик.

Луи замолчал. Все его чувства были проникнуты тоской по прошлому.

— Я скоро вижу себя капитаном, стоящим у рулевой рубки. Я веду корабль с множеством людей, вместо этой груды бревен.

— Мы все равно это вернем, папа. В свое время. — Не знаю, не знаю. Без твоей мамы…

Он взял ее за руку и притянул к себе. Впервые Джорджи заметила, как сильно постарел ее отец за последние три года.

— Эй, я никогда тебе не рассказывал, как я ее впервые встретил? Она сидела на качелях и была такая красивая. В светло-зеленом платье. Нежная, как летний день. Я шел по дороге из Нэчеда повидать старину Роблина и поговорить с ним о грузе хлопка, который он обещал. А тут она. Совсем одна. Солнечный свет струился сквозь листья старого дуба. Да, казалось, кто-то разбросал по ее волосам новенькие монетки. И моя Эллен мне улыбнулась. Никогда не забуду. Она такая умница, дочь этого янки, хозяина магазина, который вообще не знал, как это можно улыбаться. А я-то! Беспечный малый. Эдакий речной волк. До сих пор не пойму, как это я уговорил ее сбежать вместе со мной. Но она ведь так и сделала.

Он покивал головой с отсутствующим видом.

— Да, так она и сделала.

Джорджи ласково погладила его щетинистую щеку.

— Мамочка всегда говорила, что ты можешь заговорить зубы кому угодно, даже птицам на деревьях.

— Именно поэтому я и настоял, чтобы тебя назвали Жаворонком, когда ты родилась с такими же как у нее медно-рыжими волосами. Мой милый маленький Жаворонок, Лак Эллен.

Его глаза наполнились слезами. Это было так тоскливо. Джорджи почувствовала комок, подступивший к горлу.

— Я сказал ей, что ты самая скромная маленькая пичужка, которую мне удалось у нее вымолить. Но ты ведь знаешь свою маму. Она сказала, что это легкомысленное имя и настояла, чтобы добавить еще и Джоржетт, в честь моей сестры… Но твои прекрасные волосы…. — прошептал он, поднимая мягкий край ее фетровой шляпы. — Ты должна ими гордиться, а не прятать все время под шляпой. Твоя мама, она хотела…

— Я все знаю, папа. Я как раз обдумывала, как приодеться к завтрашнему празднику.

— Мне бы этого хотелось. Может быть, ты унаследовала от моей Эллен только волосы да длинные ноги, а?

Внезапно грусть в его взгляде сменилась озорным огоньком.

— Ну, как бы там ни было, всю остальную красоту ты взяла у своего папочки. Да еще твоя манера держаться, когда ты идешь вся разнаряжанная. Вот когда ты больше всего на нее похожа.

Видя, что его робкая радость снова исчезает, Джорджи взяла его за руку и потащила по направлению к праздничной толпе на пристани.

— Ну, что ж, решено, — сказала она. — Завтра я превращусь в самую ослепительную сердцеедку из всех, что ты видел раньше.

«Да, — подумала Джорджи, — я так и сделаю». Ее охватило волнение, и она улыбнулась. «3 а в т р а».