Бетина Крэн - Последний холостяк

В противоположном углу бара возникло подозрительное оживление, и Эверстон умолк и привстал, желая выяснить, что там происходит. Оказалось, что волнение публики вызвано приходом высокого ухмыляющегося джентльмена с надменным лицом и пронзительным взглядом. Он держался легко и непринужденно, как завсегдатай этого заведения, всем своим обликом и даже походкой выражая презрение к окружающим. Подойдя к стойке, щеголеватый господин поздоровался с барменом и заказал порцию лучшего виски. Трублуд дернул Эверстона за локоть и заговорщически подмигнул остальным своим приятелям. Те взглянули на запоздалого гостя, вскинули брови и многозначительно переглянулись.

– Ба! – воскликнул Эверстон, плюхнувшись в кресло. – Да ведь это Ландон, разрази меня гром!

– Красив, как Люцифер, и тверд духом, как древесина тика, – пробормотал Вулворт. – В общем, редкий мерзавец, крайне опасный для доверчивых женщин, настоящий дьявол-искуситель и страшный развратник. Впрочем, в последнее время он все реже и реже осчастливливал их своим вниманием: увлекся политикой!

– Да, такой не потеряет голову из-за какой-нибудь юбки, – согласился с ним Серл. – Я слышал, однако, что он связался с радикалами и отстаивает в парламенте права суфражисток.

– Из-за этого он и попал в немилость к нашей королеве, – прошептал Трублуд, приходя в жуткое волнение. – Она считает его безбожником, расшатывающим данные нам Богом общественные нормы, и ярым противником института брака.

Приятели злорадно рассмеялись.

Ремингтон Карр, девятый граф Ландон, залпом осушил первый бокал и, даже не поморщившись, поставил его на стойку. Будь он сейчас в окружении дам, его бравада вызвала бы у них осуждение и недоумение. Но здесь, в мужском клубе, в этот поздний час допускались любые вольности, и невоздержанность в употреблении крепких напитков не считалась тяжким грехом. Именно поэтому граф и приехал сюда, устав от притворства и ханжества высшего света. Ему хотелось полностью расслабиться и почувствовать себя как дома, раскованно и непринужденно.

Когда по его жилам разлилось приятное тепло, а в голове слегка затуманилось, Ремингтон удовлетворенно улыбнулся и заказал у бармена вторую порцию волшебного напитка.

К ней граф отнесся с должным уважением и выпил содержимое бокала не торопясь, наслаждаясь ароматом и вкусом виски. Резкие черты его лица смягчились, тело обмякло, он с удовольствием вдохнул теплый воздух зала, насыщенный специфическими запахами, гулом мужских голосов и звоном посуды и приборов, и окинул всех рассеянным взглядом.

– Эй, Ландон! – окликнул его кто-то, он обернулся и увидел машущего ему рукой Картера Вулворта, старшего сына герцога Эпингема. Картер встал из-за стола и подошел к нему, улыбаясь и протягивая руку для приветствия.

– Вулворт, дружище! Давненько мы с тобой не виделись! – пожав ему руку, воскликнул Ремингтон.

– Да, целую вечность, – сказал Вулворт. – Чертовски рад снова увидеть своего старого школьного приятеля. Но ведь я здесь не один, со мной целая компания выпускников нашей школы: Альберт Эверстон, Генри Пекенпоу, Ричард Серл, Бэзил Трублуд и Бертран Ховард. Они все учились в Харроу. Присоединяйся к нам, старина! Думаю, что тема нашего разговора тебя заинтересует…

Граф прищурился, взглянул на компанию, в которую приглашал его Вулворт, нашел ее любопытной и согласился к ней примкнуть. Один из товарищей Картера уступил ему место, а сам пошел искать себе незанятый стул. Вальяжно устроившись в удобном кожаном кресле, Ремингтон еще раз посмотрел на сидевших рядом с ним джентльменов и по их напряженным лицам догадался, что они что-то от него хотят.

– Завтра наш друг Бертран Ховард вступает в брак, – сказал Вулворт, сделав скорбную мину. – Мы собрались здесь, чтобы достойно отметить эту знаменательную веху в его жизни.

– Примите мои искренние соболезнования, – промолвил граф, глядя в красные и затравленные, как у кролика, глаза жениха.

– Да, наш друг их вполне заслуживает, – сказал Вулворт, понизив голос. – Ведь он расстается с холостяцкой свободой не по своей воле. Жениться его принудила одна коварная особа женского пола, заклятый враг всех холостяков.

– Какой ужас! – Ремингтон усмехнулся. – Наш друг вряд ли бы пошел на такой шаг добровольно, он ведь не производит впечатления умалишенного. – О том, что бедняга смахивает на приговоренного судом к смертной казни, приближающегося к виселице, он благоразумно умолчал.