Линда Ли - Пурпурные кружева

– Идите в дом и попытайтесь заснуть, – сказал он. – Я подожду, пока стена просохнет, и покрашу ее.

Она обернулась и взглянула на него. В первый раз посмотрела по-настоящему. Морган понял, что эта женщина наконец увидела в нем человека, который что-то для нее значит. Он перестал быть для Лили посторонним, кем-то вроде случайного прохожего, с которым можно столкнуться на многолюдном перекрестке и расстаться навсегда, даже не заметив этого.

– Да-да, – подтвердил он, отвечая на ее немой вопрос. – Я покрашу стену, пока все еще будут спать.

Ее лицо просветлело:

– Вы действительно сделаете это?

Он улыбнулся и с большим трудом удержался от того, чтобы коснуться кончиками пальцев ее щеки:

– Да, принцесса, я действительно сделаю это. А теперь идите в дом и ложитесь спать.

Лили продолжала смотреть на него, ее огромные синие глаза сияли. Нежная улыбка появилась на прелестных губах. И, не успев осознать, что делает, она вдруг подняла руку, провела изящными пальчиками по его руке и в следующее мгновение с каким-то необъяснимым благоговением прижала его ладонь к своей щеке.

– Спасибо!.. – прошептала она и тут же скрылась в доме.

Морган остался один, и его вновь окружила удивительная тишина. Мир, сотрясаемый бурями, шумный, беспокойный мир, в котором он жил, безмолвствовал.

– Я выхожу из игры. – Морган хлопнул ладонями по исцарапанной крышке стола своего шефа, нисколько не заботясь о том, что Уолтер О'Мэлли заметит следы краски у него на руках.

Морган не собирался рассказывать О'Мэлли о событиях прошлой ночи. Достаточно того, что его самого до сих пор преследовал вид красных букв на стене Блэкмор-Хауса. Он знал, что никогда не сможет забыть выражения лица Лили и тех чувств, которые в нем пробудила встреча с ней. Морган не хотел, чтобы его начальнику или кому-то другому стало известно о происшедшем. Но пятна краски на руках в любой момент могли вызвать вопросы О'Мэлли.

Странное ощущение не покидало Моргана. Было бы величайшей глупостью поддаться ему, ведь она – Пурпурная Лили, женщина вполне определенного пошиба, но… Отчаяние в ее глазах поразило его настолько, что даже теперь, спустя довольно длительное время, он все еще продолжал сочувствовать ей.

– Уолтер, я не собираюсь туда возвращаться.

Уолтер О'Мэлли откинулся на спинку вращающегося стула и изучающе посмотрел на молодого мужчину, стоявшего перед ним. Уолтеру было под шестьдесят. Долгие годы нелегкой, упорной работы проложили на его худом лице глубокие бороздки морщин; некогда огненно-рыжие волосы поседели и теперь напоминали жесткую серую щетину хозяйственной щетки.

С невозмутимым видом О'Мэлли повернулся к полицейскому в синей форме, которого Морган в спешке даже не заметил:

– Я полагаю, мы закончили, сержант Коллинз. Держите меня в курсе.

Выходя из офиса, сержант кивнул Элиоту.

Не говоря ни слова, О'Мэлли достал из коробки, стоявшей на столе, толстую сигару. Однако он не отрезал кончик, как обычно, и не стал зажигать спичку, а лишь задумчиво смотрел на нее.

– До чего же моя жена их не любит, – пробормотал он тихо, словно разговаривал сам с собой.

– Уолтер! – вновь решительно подал голос Морган. О'Мэлли опустил голову и вздохнул:

– Ну хорошо, хорошо. Но ты по крайней мере собираешься объяснить мне, почему не хочешь возвращаться? Все-таки это было отличное прикрытие.

В соседних кабинетах гремели выдвигаемые ящики письменных столов – началась пересменка. Те, кто дежурил ночью, собирались домой, а дневная смена приступала к работе. Скоро шум вокруг затихнет, но пока до этого далеко – еще слишком рано, утро только вступило в свои права, и первые лучи солнца едва успели проникнуть в крошечный кабинет Уолтера на третьем этаже.

За то время, что он прожил в Нью-Йорке, Морган так и не смог привыкнуть к его многолюдным улицам, которые невозможно окинуть взглядом – настолько они длинны. Он не позволял себе часто вспоминать о Виргинии, о ее привольных просторах. И обычно ему это удавалось. Но прошлой ночью он внезапно ощутил мучительную, страшную тоску по родным местам, и его властно потянуло домой. Однако возвращение было невозможно. Он обязан довести дело до конца – «произвести расследование», как сказал когда-то Уолтер. Морган усмехнулся, вспомнив это выражение. Он вовсе не считал, что проводит расследование. Он просто добивался того, чтобы люди, нарушившие закон, получали по заслугам, и испытывал удовлетворение оттого, что помогал восстанавливать справедливость.