Кэт Мартин: Полночный всадник

Рамон нахмурился:

— Ну конечно, после вашего недавнего похищения золота…

— Ты знаешь, что я… — Андреас умолк, заметив улыбку на лице брата. — Это не смешно.

— Я тоже не вижу в этом ничего смешного, — согласился Рамон. Его не меньше, чем брата, тревожили преступления, в которых их несправедливо обвиняли. Он посмотрел на группу ковбоев, делавших ставки, и снова перевел взгляд на Андреаса. — Остин хорошо подготовится. Он нанял дополнительную охрану. С лошадей не будут спускать глаз.

— Именно поэтому мы дождемся их прибытия на асиенду.

— Желание переспать с женщиной затуманило твою голову, — отрезал Рамон.

— Подумай об этом, брат. Когда лошади прибудут на ранчо, Остин отпустит дополнительную охрану. Он уверен, что мы не приблизимся к дому, а нам ничего не стоит налететь, украсть лошадей и исчезнуть раньше, чем это дойдет до него.

Рассеянно потрепав Рея по загривку, Рамон задумался. Идея казалась ему неплохой, но очень рискованной. Однако Андреас напомнил Рамону о тех, кого они кормили. Другой такой шанс может представиться весьма нескоро.

— Я уже поговорил со всеми, — продолжал Андреас. — Они согласны. Мы захватим этих лошадей, Рамон.

Старший брат пристально посмотрел на Андреаса и пробормотал слова клятвы. Поскольку Рамон был главой семьи де ла Герра, его слово почти всегда считалось законом, но сейчас ему не удалось бы остановить брата.

— Если ты твердо решил действовать, я сам поведу людей.

— Нет, ты живешь слишком близко от Остина, поэтому лучше останься дома.

Рамон покачал головой:

— В последний раз ходил ты. Раз уж мы решили украсть лошадей, теперь моя очередь возглавить группу.

Он повел жеребца к стартовой черте.

— У меня есть личная заинтересованность, Рамон. Всякий раз, когда мы совершали налет на дель Роблес, я оставался в тени. Мне пришлось слишком долго ждать отмщения. Я пойду на дело, кто бы ни возглавил его.

Это была предельная уступка.

— Мчу bien [12], — сказал Рамон. Нет, он не позволит Андреасу подвергаться такой опасности. Однажды он, Рамон, уже подвел семью. Из-за этого умер отец, а их земли были похищены. Из любви к младшему брату он сделает все, чтобы защитить его. Теперь Рамон не подведет свою семью. — Тогда мы поедем вместе.

Андреас улыбнулся, испытав облегчение.

— Когда нанесем удар?

— Перед рассветом, через пять дней, — ответил, удаляясь, Рамон. — Встретимся у ручья.

Андреас кивнул, а его брат повел жеребца к линии старта. Рей наклонил сильную шею, его ноздри стали раздуваться по мере приближения к толпе. Коричневато-белая собачка размером с крупную белку дважды тявкнула и побежала у ног Рамона. Он нагнулся, поднял животное и посадил на ладонь.

— Ты соскучился по своему другу, — проговорил Рамон, сажая собачку на седло. Жеребец удовлетворенно заржал. Рей и Баджито родились с интервалом в несколько дней, выросли вместе на конюшне, и их связывала странная дружба.

Рамон улыбнулся, подумав об этой удивительной паре, и направился туда, где гарцевал возле старта великолепный чистокровный жеребец Баннистера по кличке Раджа.

Кэрли пыталась сосредоточиться на беседе с Винсентом Баннистером, но ее взгляд невольно устремился на испанца и его горячего жеребца с широкой грудью, могучей шеей, длинной светлой гривой и роскошным хвостом. Она никогда еще не видела такого прекрасного коня, да и столь привлекательного мужчину тоже, призналась себе Кэрли.

Сегодня на Рамоне не было серебряных безделушек — он надел белую рубашку с длинными рукавами и мягкие штаны из коричневой замши, обтягивавшие его стройные ноги. По бокам и внизу брюки украшала только бахрома. Они слегка расширялись над коричневыми кожаными сапогами. На широкой спине Рамона висела на тонком шнурке черная шляпа с плоскими полями.

Вид сильного мужчины, великолепного коня и маленькой собачонки, сидевшей на седле, заставил Кэрли улыбнуться. Остановившись, Рамон заговорил с невысокой морщинистой женщиной, судя по всему, его матерью. Более высокая, стройная и ее всем еще не старая Пилар Монтойя, стоя в стороне, улыбалась дону с нескрываемой нежностью.

Кэрли познакомилась с Пилар в вечер празднике Дядя сказал, что она вдова, но период транса закончился, Пилар подыскивала себе мужа, и Рамон де ла Герра казался главным претендентом на ее руку.

При этой мысли Кэрли нахмурилась и с огорчением поняла причину своего неудовольствия.

Она испытала влечение к красивому дону, как только увидела его. Самый высокий, стройный и обаятельный, он не походил ни на одного мужчину и пробуждал в ней волнение. Кэрли замирала от одного взгляда его горячих темных глаз, хотя и сознавала безнадежность своего чувства, ибо, дав обещание дяде, собиралась сдержать его.