Конни Мейсон: Леди-колдунья

Лондон, 1763 год

Редкий туман стелился по сырой земле, время от времени поднимаясь вверх, свинцово-серое небо серебрилось слабыми рассветными лучами. Подросток, в котором уже угадывался будущий мужчина, устроившись за деревьями, не отрывал своих серебристых, необычного цвета глаз от происходящего.

Ему и в голову не приходило, что на некотором расстоянии от него, слева у дорожки, стоит закрытая карета и из окна выглядывает бледная женщина необычайной красоты, с чудесными фиалковыми глазами, полными ужаса. Они были прикованы к поляне, где стояли двое мужчин.

Она громко вздохнула, когда каждому из них по очереди поднесли ящик, в котором лежала пара великолепных дуэльных пистолетов. Подросток тоже вздохнул, и лицо его исказила гримаса.

Покончив с формальностями, дуэлянты стали спина к спине, высоко подняв пистолеты. Сердце подростка бешено колотилось. И мальчику, и женщине велено было оставаться дома. Но у обоих были свои причины отправиться к месту дуэли. Было и нечто общее, что привело их сюда, — любовь.

Дуэлянты остановились, медленно повернулись, прицелились. Выстрелы раздались одновременно, и один из дуэлянтов рухнул на землю. Крик отчаяния сорвался с бескровных губ мальчика, слившись с душераздирающим воплем женщины.

Высокий бледный мужчина, очевидно врач, опустился на колени перед убитым. Покачав головой, он повернулся, взглянул на второго дуэлянта и беспомощно развел руками, давая понять, что бессилен что-либо сделать. Небрежно пожав плечами, победитель нетерпеливо повернулся к поджидавшей его карете как раз в тот момент, когда врач наклонился, чтобы укрыть лицо поверженного носовым платком.

Мальчик с ненавистью смотрел вслед карете, которую поглотила мгла.

— Ты когда-нибудь заплатишь за это! — крикнул он безмолвному небу и потряс кулаком. — Я отберу у тебя самое дорогое, как ты только что отобрал у меня!

Из глаз его хлынули слезы. Вся его ярость сосредоточилась на одном человеке и на его неверной жене. Ярость, которая поработит его тело и душу на многие годы, пока он не превратится в мужчину, способного ждать часа отмщения. Неверными шагами он выбрался из своего укрытия и оцепенел, став на колени перед телом, распростертым на земле. Неожиданно плечи его распрямились. За эти короткие мгновения он превратился в мужчину.

Сидевшая в карете женщина в изнеможении опустилась на подушки. Смерть одного из дуэлянтов поставила крест на ее собственной жизни. Даже любовь к трехлетней дочке не могла изменить ход событий.

Лондон, 1778 год

Леди Алекса Эшли сделала танцевальное па, и ее многочисленные белые юбки взметнулись вокруг стройных лодыжек. Все ее надежды были связаны с балом в честь ее помолвки, и теперь ее фиалковые глаза взволнованно блестели. Ее отец, сэр Джон Эшли, наперсник и советник короля Георга III, скоро объявит о помолвке и предстоящей свадьбе дочери с лейтенантом королевского флота Чарлзом Уитлоу. Отец не переставал превозносить достоинства жениха, человека весьма заурядного и скучного, пока сама Алекса не уверовала, что Чарлз и есть тот самый принц, которого она ждала.

Конечно, Чарлз был молод, хорош собой и до безумия влюблен. И он был богат. А что еще нужно девушке в восемнадцать лет? Конечно, брак с Чарлзом рассеет все ее сомнения. Чарлз будет прекрасным мужем, добрым, внимательным, любящим. Не важно, что ее душа не поет от радости, когда он ее целует. И что ее тело тоскует по чему-то неведомому. Она надеялась, что со временем Чарлз научит ее тело отзываться на его ласки. Алекса кокетливо улыбнулась, когда Чарлз обвил рукой ее гибкую талию, и склонила голову ему на плечо.

— Вы счастливы, дорогая? — спросил Чарлз. Алекса колебалась всего мгновение.

— Конечно, Чарлз. А вы?

— Нет слов, чтобы выразить мой восторг, — заверил ее Чарлз. — Но я буду еще счастливее, когда мы войдем в нашу спальню и закроем дверь.

— Чарлз! — сердито воскликнула немного шокированная Алекса.

Чарлзу было несвойственно вести себя столь фривольно, но она знала, что это вино придало ему храбрости, и ей стало смешно. Интересно, окажется ли Чарлз таким же страстным, как герои романов, которыми зачитывалась Эшли.

Холодные серые глаза стоявшего в противоположном конце комнаты Адама Фоксуорта не отрывались от тонкой, стройной фигуры, окутанной девственным белым одеянием, которая, казалось, тает в объятиях одетого в военную форму молодого жениха. Он всматривался в ее лицо, красивое, изящное и хрупкое, лицо странных контрастов, с глубокими фиалковыми глазами в черной бахроме ресниц, которые поблескивали на кремовой коже, полупрозрачной, словно алебастр. Губы у нее были пухлые и чувственные. Черные как вороново крыло блестящие волосы были искусно уложены, выбивались лишь непокорные прядки.