Конни Мейсон - Чистое искушение

— Ну как она? — спросил Спенс, прикрывая зевок обшитым кружевами носовым платком.

— Все еще без сознания, — хмуро ответил Джек. — Боюсь, что я причинил ей непоправимый вред. И ответственность за это лежит на мне, хотя один Бог знает, что мне делать с продажной женщиной, когда она выздоровеет. Не отправлять же ее обратно на улицу! Она моложе, чем мы дума ли, Спенс, и вероятно, недавно занялась этим ремеслом. Я, возможно, негодяй с черным сердцем, но не дьявол во плоти.

— Возьми ее в горничные, — посоветовал Спенс, глубокомысленно наморщив лоб. — Или пусть греет тебе постель.

Джек устремил на друга мрачный взор:

— Ты отлично знаешь, что я не могу себе позволить нанять горничную. Что касается постели, с этим нет проблем, но я предпочитаю женщин, которые не занимаются определенным промыслом на улицах.

— Полагаю, Джек, тебе придется повозиться с этой милашкой, пока она не поправится, а потом предоставь ей идти своим путем.

— Женщина, которая лежит наверху в постели, какое-то время никуда не сможет пойти, джентльмены.

Врач вошел в библиотеку и плюхнулся в обитое кожей кресло, которое знавало лучшие времена.

— Что с ней, доктор… простите, я не уловил ваше имя.

— Дадли, во-первых, у нее сломана левая рука. Далее, многочисленные кровоподтеки, и, похоже, разовьется пневмония, причем очень серьезная. Милая крошка. Кто она и каким образом так пострадала?

Джек смешался и внезапно утратил дар речи. По непонятной причине он не хотел сообщать, что эта женщина скорее всего проститутка.

— Она дальняя родственница мистера Грейстока, из ирландской ветви семьи. Ее отец барон. Он отправил дочь в Лондон, чтобы она была представлена в обществе, — заговорил Спенс. — Она подопечная Джека. Пострадала, когда ее карста опрокинулась в предместье Лондона. Девушка несколько часов пролежала под дождем, прежде чем пришла помощь и ее привезли сюда.

Джек испустил стоп. Богатое воображение Спенса когда-нибудь приведет их к неминуемой гибели.

Сверх меры довольный собственной сообразительностью, Спенс одарил приятеля довольной улыбкой.

— Это вполне объясняет ее травмы, — кивнул доктор Дадли. — Я оставлю лекарство, а завтра приеду снова, чтобы взглянуть на ее руку. К тому времени опухоль уменьшится. У вашей родственницы, вероятно, возникнут боли, но настойка опия их облегчит. Если не наступят непредвиденные ухудшения, леди Мойра поправится недели через четыре, максимум через шесть.

— Вы знаете ее имя? — удивился Джек, бросая на Спенса яростный взгляд. — Не помню, чтобы я называл его вам.

Он с радостью задушил бы своего друга за то, что тот впутал его в эту историю. Ничего себе родственница!

— Она очнулась вскоре после того, как я начал ее осматривать. Я спросил, как ее зовут, она ответила. Ее ирландский выговор восхитителен. Поскольку она не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы, я решил получить ответы от вас, Спенс, сочиняя свою сказку, не имел представления о том, что Мойра и в самом деле ирландка, и теперь был чрезвычайно рад, что в его истории есть хоть крупица правды. Зато Джек явно готов был взорваться. Мало того, что на его попечение свалилась покалеченная, правда, им же самим, шлюха, он еще объявлен ее родственником благодаря Спенсеру Фен-вику и его особому чувству юмора. Джеку хотелось верить, что доктор Дадли окажется сдержанным на язык, и вместе с тем боялся, что тот не прочь посплетничать.

— Вы останетесь позавтракать, доктор? — с подчеркнутой любезностью обратился к врачу Джек.

Он надеялся, что Дадли откажется. Ему не терпелось остаться наедине со Спенсом и устроить ему хороший разнос.

— Нет времени, — ответил Дадли, с трудом высвобождая из кресла свое дородное тело. — Прием больных начинается рано. Я приеду завтра вечером взглянуть на больную.

Появился Петтибоун, а вместе с ним и завтрак на подносе, который был торжественно водружен на стол. Заметив, что врач собирается уходить, Петтибоун поклонился и пошел провожать его до входной двери. Спенс и Джек остались наедине.

— Олух несчастный, что ты наделал! — загремел Джек. — Тоже шутник нашелся! Кой черт тебя дернул за язык? Чего ради ты сообщил этому старому сплетнику, что эта шлюха моя родственница?

У Спенса рот был набит едой, тем не менее он заулыбался.

— А ведь это грандиозная шутка, правда, Джек? На этот раз я превзошел самого себя. Просто смех. Много ли шлюх ты можешь насчитать в своей семье?

— Ни одной, насколько мне известно, — вполне серьезно ответил Джек. — И не намерен обзаводиться ею и сейчас. Особенно ради твоего развлечения. В один прекрасный день твои шуточки обернуться против тебя же.