— Ты женишься на этой женщине, и мы отменим казнь. Но если она еще раз нарушит закон, тогда мы ее обязательно вздернем.
Раздался голос еще одного человека — молодого мрачного красавца в черных штанах и соответствующем пиджаке. На нем была гофрированная рубашка их тех, что так любили карточные игроки, а сам он, казалось, только что вышел из салуна «Одинокий Волк».
— Я считаю, Бекэм должен возместить то, что украла из банка эта Джоли Маккиббен. Конечно, если он возьмет ее в жены
Раздался общий гул одобрения, а Джоли затаила дыхание, увидев, как Даниель сжал челюсти. Он что-то пробормотал себе под нос и хлопнул пыльной шляпой по бедру.
— Было бы неправильным вешать эту женщину, — ответил Даниель и, сощурив глаза, бросил быстрый оценивающий взгляд на узницу. — Лучше бы вам отослать ее в Спокан, и пусть окружной суд занимается ее делом.
Еще несколько мгновений назад Джоли смогла бы поклясться, что выплакала все слезы, но сейчас они хлынули обильным потоком, все расплылось перед ее глазами. Ведь ей всего двадцать лет, она никогда еще не знала мужчину, не родила ребенка, нет, она не хотела умирать!
Судья Чилвер вынул свои карманные часы и большим пальцем щелкнул крышкой. Брови его чуть приподнялись, когда он увидел, сколько времени.
— Мы теряем время, Данл, — сказал судья.
— Я беру ее в жены, — ответил Даниель так, будто слова вытаскивали из него клещами. Затем нахлобучил шляпу, запрыгнул в повозку, проявив удивительную живость для человека своей комплекции. Даниель снял веревку, стягивающую шею Джоли. От облегчения она готова была упасть ему на грудь, но в последний момент взяла себя в руки.
А он развязал ее грубые путы, врезавшиеся в запястья, затем ловко подсунул руки ей под мышки и легко опустил на землю. Теперь он стоял рядом с ней, крепкий и надежный, словно вековое дерево.
Джоли качнулась, и он подхватил ее. Она была довольно высока для женщины — почти пять футов и девять дюймов ростом, но ее подбородок едва доходил ему до нагрудного кармана рубашки. Джоли, как в тумане, видела, как Хобб Джексон запрыгнул на свою повозку и отвязывает веревку, которую раньше привязал к крепкому суку. Голоса толпы зевак едва долетали до ее сознания, когда судья вновь обратился к ней. От него пахло перегаром и вообще он не следил за собой.
— А как насчет тебя, маленькая леди? Ты желаешь взять в мужья Дана Бекэма?
Джоли судорожно сглотнула. Она никогда не видела этого мистера Бекэма, и все, что знала о нем, так это то, что он республиканец, пьяница и бьет женщин, но, кажется, у нее нет никакого выбора, по крайней мере в данный момент.
— Я выйду за него замуж, — дрожащим голосом ответила Джоли. Теперь она точно знала, что не упадет в обморок, к горлу внезапно подступила желчь, а в желудке словно все оборвалось.
— Ты уверен в своем выборе, Дан’л? — спросил старый политик, крутясь на каблуках, словно бен-тамский петушок.
И снова Даниель стиснул челюсти так, что заходили желваки.
— Да, уверен, — громко ответил он, на этот раз избегая смотреть на Джоли. — Давайте покончим со свадебной церемонией. А чек я выпишу позже.
За спиной у Джоли заволновалась толпа горожан, приходя в себя от такого неожиданного спасения приговоренной к смерти. А она все это время молилась, чтобы не броситься к сапогам фермера и не умолить его отказаться от своего решения. Толпа прихлынула ближе, теперь она интересовалась свадебной церемонией ничуть не меньше, чем процедурой повешения. Джоли заставила себя в упор встретить их взгляды и бросила им молчаливый вызов: «Я жива, черт вас возьми, а вы, будьте вы все прокляты за свое желание увидеть меня мертвой!»
— У меня на столе лежит брачное свидетельство, — весело сообщил мистер Чилвер. — Остается только произнести нужные слова.
По иронии судьбы, бракосочетание должен был совершить тот же самый судья, который только что приговорил Джоли к повешению, но она была все еще слишком потрясена, чтобы разбираться в этих нюансах. Ей позволили жить дальше, увидеть новый восход солнца над колосящейся пшеницей и зеленые холмы. Это все, что сейчас имело для нее значение.
Судье Чилверу тем временем принесли все надлежащие бумаги, а Джоли стояла рядом с Даниелем под тем самым дубом, который едва не стал ее виселицей. Горожане снова начали напирать, не желая ничего упустить, шумя и толкая друг друга.
Джоли ответила на все задаваемые в таких случаях вопросы, не замечая, что слезы прокладывают светлые дорожки на ее покрытом густой пылью лице. Когда все было кончено, она и Даниель подписали витиевато разукрашенный документ, после чего ее новый муж взял ее за плечо и подтолкнул к потрепанному фургону, стоявшему на небольшой аллее между продовольственной лавкой и амбаром. А Джоли только тогда, когда увидела подпись этого человека на брачном документе, осознала, что теперь она не Маккиббен, а Бекэм!
Читать дальше