Лилия Гаан - И истинным леди есть, что скрывать...(СИ)

- Ты преувеличиваешь, дорогая!

- Как будто это возможно! Надо вообще отказаться от брачного союза с Тейлорами, если эти люди так мало ценят свое слово.

- Ты не права,- отчаянно возразила мать,- Томас, лорд Тейлор - человек вполне достойный. Брат купил ему офицерский патент, у него приличное содержание - хватит на самую роскошную жизнь. А если Мортланд так и не соберется жениться, то ты рано или поздно всё равно станешь если не герцогиней, то матерью герцога.

- Мама, но ведь Тейлор тоже не жаждет на мне жениться. У него такой вид, как будто он уксусу напился! Вряд ли, подобный человек сделает меня счастливой!

- Глупости,- резко одернула её мать,- тебе это показалось. Люди, подобные Тейлору никогда не показывают на людях своих чувств - это дурной тон! Да и, девочка моя, так решил твой отец.

Лили прикусила губу - отца она уважала и боялась ему прекословить.

- Но если я понравлюсь Мортланду, вполне возможно, он изменит своё решение!

Леди Элизабет, нервно сжав руки, смущенно отвела взгляд.

- Герцог не хочет жениться,- глухо возразила она,- и может, это правильно, потому что..., в общем, я терпеть не могу сплетни и никогда их не слушаю, но тут слово, там... Выбрось его из головы, дитя моё! Положись на волю Господа!

Иннин навострила уши - это было по-настоящему интересно! Что же такое сделал герцог, раз про него ходили столь порочащие слухи?

И именно в этот миг приоткрылась дверь и показалась голова горничной.

- Простите, миледи,- опасливо прошептала она,- но милорд закончил игру с гостями и желает видеть леди Лилиану в гостиной.

Только что вызывающе дерзкая Лили сразу же сникла. Все, даже безмолвно наблюдающая за спором матери и дочери Иннин поняли, для чего её вызывает в гостиную отец. Очевидно, лорд Тейлор намеревался сделать предложение руки и сердца по всей форме.

- Ой! - девушка испуганно прикусила пальцы рук. - Мама!

Но леди только с сожалением вздохнула:

- Иди! Тут уж я ничем не могу тебе помочь. Видно, так угодно Господу... Будь хорошей и почтительной дочерью и исполни волю своего отца!

Иннин с горечью проводила их глазами и даже всплакнула, бессильно уткнувшись носом в подушку. Какой странный день!

- Дева Мария, - обратилась она к стоящей у изголовья кровати статуэтке святой девы,- пусть у Лили и лорда Тейлора всё будет хорошо, и сестрица не расстраивает моего дядю!

Блестящая поверхность фарфоровой мадонны таинственно переливалась в неровном свете догорающей свечи, и на сердце девочки снизошел покой. Всё-таки, в Англии ей тоже было хорошо - есть большой красивый парк, где так чудесно бегать и играть, есть милые дядя и тетя, кузина, подруги, и... именно здесь живет похожий на сказочного принца Томас, лорд Тейлор, маркиз Тефорд.

Смерть близких - жуткое и печальное событие в жизни любого человека, и, вообще-то, оно не нуждается в дополнительном, усугубляющем скорбь трауре. И без того плохо! Но в английском обществе описываемой эпохи придерживались иной точки зрения.

Ожидалось, что осиротевшие люди будут носить черную одежду и перестанут появляться в обществе. Для мужчин правила траура были далеко не так строги, как для женщин, а вот те оказывались в общественной изоляции на весьма продолжительный период времени. Черные платья, креповые вуали, черные перчатки и даже черные обрезы на листах для писем. Весь окружающий мир на год как бы драпировался в черные мрачные покрывала.

У бедняжки же Иннин в тот год были все основания для ношения траура - девушка похоронила и отца, и тетю, потеряв всех родственников разом.

Она всегда неловко себя чувствовала на последней скамье приходской церкви Кавендиш - холла. Но что поделаешь! В тот день исполнилось ровно полгодасо дня смерти тетушки, и не присутствовать на поминальной службе означало бы оскорбить её память. А леди Элизабет была к ней безмерно добра.

Впрочем, протестантская община за это время уже вполне пообвыклась с присутствием на их службах католички, и хотя нет-нет, да находились роптавшие, всё-таки открытого возмущения не было. Может, благодаря стараниям преподобного мистера Ленгли, который в свое время сам предложил лорду подобный план постепенного и ненавязчивого обращения юной католички в англиканство.

Вот и сегодня, вся семья Кавендишей сидела на первых скамьях, а единственная племянница покойницы довольствовалась местом на самом выходе - там, как для заразно больной была выделена отдельная скамья, которую больше никто не занимал. Но Инн давно уже не огорчали подобные вещи, и она почти не слушала вдохновенной речи проповедника, направленной на восхваление почившей патронессы. Разве мог этот человек своими словами хоть как-то облегчить постигшую её утрату?