Маргарет Пембертон - Горе от богатства

Он еще раз посмотрел на Мауру, и девочка стойко выдержала его взгляд.

Мистер Фицджеральд перевел глаза с башмаков куда-то за горизонт, у Кирона брови взметнулись вверх от изумления.

– Я бы хотел поговорить с вами еще кое о чем, миссис Сэлливан, в доме, если можно. – Лорд Клэнмар оглядел толпу любопытных соседей, жадно ловящих каждое слово.

Мать сжалась и через силу глухо ответила:

– Как скажете, милорд.

Вслед за Клэнмаром она вошла в единственную комнату своего дома. Свет и воздух проникали сюда только через дверной проем. Остолбеневшие соседи замерли с открытыми ртами. Удивление на лице Кирона сменилось озадаченностью, а мистер Фицджеральд начал усердно изучать свои ногти.

Маура стояла рядом с матерью, не веря своим глазам – лорд Клэнмар так близко, у нее дома!

– Моя внучка на год моложе вашей дочери, – начал лорд Клэнмар, стараясь не разглядывать соломенные тюфяки, земляной пол, простенькую кухонную утварь у очага. – Я бы хотел попросить вас об услуге. Эта услуга потребует большой жертвы с вашей стороны, но полагаю, вы согласитесь с тем, что для Мауры это будет благом.

Маура боялась дышать. Лорд Клэнмар просит маму об услуге! Да еще эта услуга связана с ней самой! Что скажет Кирон? Что скажут соседи, когда она поделится с ними этой новостью?

Мать молчала. Мауре показалось, что лорд Клэнмар и ее мать ведут немой разговор, и взглядами они сказали друг другу гораздо больше, чем прозвучало.

– Если это в моих силах, милорд. – Мать не сводила глаз с лорда Клэнмара.

– Думаю, что это в ваших силах. – Он опять посмотрел на Мауру. – Моей внучке нужна компаньонка, и я был бы рад, если бы этой компаньонкой стала ваша дочь.

Позднее Маура часто вспоминала это невероятное, волшебное мгновение, но одно так и осталось непонятным: мама согласилась сразу, будто ждала этого предложения всю жизнь, будто знала, что какой-нибудь аристократ обязательно обратится к ней с такой просьбой.

– Вы просите у меня очень много, милорд, – медленно начала мать. – Маура – все, что у меня есть, и я…

– И вы хотите дать ей образование, – мягко перебил ее лорд Клэнмар. – Вы хотите, чтобы у девочки было все, к чему вы стремились в молодости, ради чего столько работали, не так ли?

– Да, милорд, – ответила мать неуверенно. – Но Маура никогда не расставалась со мной, она не знает Баллачармиша…

– У нее будет подруга ее возраста, дети быстро привыкают к новому.

Все молчали. Маура подумала, что сейчас умрет. Потом почувствовала, как мать ласково погладила ее по голове.

– Если Маура не против, я не возражаю, милорд.

Мауре показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Происходит что-то необыкновенное, но что? Что значит «компаньонка»? Интересно, она будет жить в Баллачармише? Наверное, ей придется прислуживать леди Изабел.

Лорд Клэнмар серьезно посмотрел на девочку.

– Ты понимаешь, о чем я говорю? – спросил он.

– Да. Нет, – совсем растерялась Маура. – Я понимаю, что буду компаньонкой, милорд. В Баллачармише. Но, по правде сказать, я не знаю, что значит «компаньонка». Я буду работать на кухне или, как мама, в большом зале?

На мгновение в глазах у лорда промелькнула боль. Успокаивая девочку, он мягко сказал:

– Учение будет твоей единственной работой в Баллачармише. Ты сказала, что умеешь писать свое имя, но тебе надо еще очень многому научиться. Ты не будешь работать в Баллачармише. Он станет твоим домом.

С этими словами он откланялся и вышел.

Летом 1856 года в Нью-Йорке стояла невыносимая жара. Под лазурно-голубым небом было настоящее пекло. В курительной комнате дома Каролисов на Пятой авеню четырнадцатилетний Александр Каролис вытер пот с шеи платком из ирландского полотна. Он нетерпеливо ждал, когда отец закончит разговор с адвокатом и обратит внимание на него.

– Я прекрасно знаю, что думают о стоимости земли в районе, недавно вошедшем в городскую черту. Мой отец также был уверен, что фермы, которые он купил в 1825 году, станут частью города, – не терпящим возражений тоном говорил отец. Лиэл Кингстон кивнул. Он не стал настаивать на неразумности приобретения земель в необжитой северной части города. По землям, которые в 1825 году приобрел Сандор Каролис, сейчас проходит большая часть Бродвея, многие здания принадлежат Каролисам и приносят растущий с каждым годом доход. Да и рисковал Лиэл деньгами Виктора, а не своими. Даже если Виктор и ошибется, потеря будет просто каплей в море.