Нэн Райан - Незабываемый поцелуй

Сан-Карлос , территория Аризоны

Сентябрь 1872 года

Невеста плакала.

Слезы ручьем текли по ее бледным щекам. До полудня оставалось всего несколько мгновений, и она простилась с последней надеждой. Никто не спасет ее, не вернет ей свободу.

Цена непомерно высокая, но она заплатит ее, выйдет замуж за того, кого презирает и боится. Другого выхода нет.

В маленькой комнатке было жарко и душно, но Молли била дрожь. Она поднесла холодные пальцы к горлу, судорожно сглотнула и вновь подошла к единственному оконцу ризницы.

Сморгнув слезы, Молли уже в который раз взглянула на пустынную улицу.

Затем устремила глаза вдаль. Но не увидела облачка пыли, не услышала топота лошадиных копыт. Длинная прямая дорога, ведущая из Сан-Карлоса, казалась такой же призрачной, как вся жизнь Молли.

Происходящее не может быть реальностью. Белое кружевное платье, старая миссия и предстоящая свадьба – все это дурной сон. Сейчас она проснется и увидит, что он жив и лежит рядом, прижимая се к себе. Он прильнет губами к ее губам, и они будут долго заниматься любовью…

Молли крепко зажмурилась и тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. Потом снова открыла глаза.

Все было на месте – тихие улицы Сан-Карлоса, кружевное свадебное платье, безысходность и отчаяние. Через несколько секунд колокола миссии начнут свой роковой перезвон, и ее участь будет решена. Молли навсегда свяжет свою жизнь с нелюбимым.

Она вспомнила то лето, когда ей было всего четырнадцать. Жаркой июльской ночью 1865 года она проснулась, разбуженная топотом лошадиных копыт. Тогда, в Техасе, свершилась ее судьба. Один мужчина убил другого. Она не знала ни того, ни другого.

Маршалл , Техас

Июль 1865 года

При первом слабом отзвуке лошадиных копыт Молли Роджерс распахнула свои фиалковые глаза и пробудилась ото сна. Под старенькой ситцевой сорочкой учащенно билось сердце. Она неуклюже сползла с высокой кровати на четырех столбиках, откинув с лица спутанные золотистые пряди. Напряженно прислушиваясь, она пересекла темную спальню, выскользнула в вестибюль и поспешила к лестнице.

Пробираясь в полуночной тьме, Молли льнула к полированным перилам и быстро спускалась по ступенькам, покрытым протертым ковром. С упрямой решимостью она схватила тяжелую винтовку сорок четвертого калибра, стоявшую возле парадной двери, метнулась к высокому окну, отдернула рваную кружевную занавеску и осторожно выглянула наружу.

По подъездной дорожке скакал одинокий ночной всадник. Еще немного, и он достигнет заросшего сорняками двора.

Молли плотно сжала губы, вглядываясь в темноту, потом вскинула винтовку и выставила длинное стальное дуло в открытое окно, обхватив пальцем спусковой крючок.

У парадных ворот всадник остановил лошадь, спешился и зашагал к дому. Это был рослый широкоплечий гигант – почти такой же крупный, как ее отец. Молли без колебаний прицелилась и дала предупредительный выстрел. Пуля просвистела над головой приближавшегося незнакомца.

Корделл Роджерс услышал звук выстрела и женский вопль.

– Молли, девочка, это я, твой папа! – громко крикнул он, вскинув руки.

– Папа? – Молли опустила тяжелую винтовку. – Это в самом деле ты?

– Да, я! Молли, Сара, это Корделл. Я вернулся.

Сара Роджерс, стоя на лестнице, смотрела сверху на свою четырнадцатилетнюю дочь. Ее испуганные крики сменились возгласами радости и облегчения. Дрожащими руками она зажгла лампу и стала спускаться вниз. Корделл заключил Молли в объятия.

– Корделл, – пробормотала Сара, подняв лампу и осветив дорогое лицо, курчавые рыжие волосы, бороду и блестящие зеленые глаза. – Корделл, – повторила она уже громче.

Кордслл Роджерс посмотрел на жену, и Сара вдруг ощутила робость при встрече с этим великаном, которого она не видела долгих два года.

– Папа, я тебя чуть не застрелила! – воскликнула Молли, обвив руками отцовскую шею. – Какое счастье, что этого не произошло! О, папа!

Не спуская глаз с хрупкой белокурой женщины, которая медленно спускалась по лестнице, Корделл Роджерс сказал:

– Ты все сделала правильно, Молли. Именно так я тебя и учил.

Он выпустил из объятий дочь и шагнул к лестнице.

– Сара, любимая!

Он взял у Сары лампу, почувствовав, как дрожат у нее руки, поставил на пол и заключил жену в объятия.

Он так крепко прижал ее к себе, что пуговицы его поношенного серого мундира конфедерата впились ей в тело. Сара льнула к мужу, черпая силу и уверенность в его надежных руках.