Усевшись на свое место за столом, девушка приготовилась ждать, как и весь этот день напролет, в терпеливом спокойствии.
Терпение? Спокойствие? Напоминание о подобных чувствах было просто насмешкой, и губы ее дрогнули в легкой улыбке. Чувства эти были частичками, составлявшими ее раковину, полезной привычкой, благодаря которой она слышала и узнавала массу интересных вещей. И все-таки Анья боялась, что недостаток терпения погубит ее. По правде говоря, ее удивляло, что, несмотря на свои мистические способности, ни один из этих троих ни разу не догадался о той простой истине, что за ее внешним спокойствием скрывается неистовый дух, жаждущий разорвать оковы, вырваться из стесняющей его раковины.
Интересно, думала Анья, происходит ли такое же с ее матерью, с Ллис или Ивейном, подвергается ли подобному испытанию их безмятежное спокойствие, столь необходимое для друидов? Она опасалась, что нет, опасалась, что этот ее недостаток помешает ей достигнуть желаемого и овладеть их тайными знаниями. И, что еще важнее и чего еще труднее достигнуть, – завоевать любовь Ивейна.
Почтя очистив тарелку с ароматным рагу и смоченным в его соусе хлебом и как следует отхлебнув из громадной глиняной кружки с элем, Ивейн приготовился слушать сестру. Она заговорила наконец о деле.
– Как ты знаешь, Вулф столкнулся с врагами в Нортумбрии. И тебе также известно, что, увидев на одном из их предводителей шлем и доспехи Адама, он решил, что тот мертв.
Хоть у нее и имелось уже достаточно причин усомниться в этом предположении, в голосе Ллис послышалась боль тех месяцев, когда она – напрасно, как надеялась теперь, – горевала.
– Недели две тому назад в Оукли пришел путешественник. Путь его лежал через Уэссекс и Мерсию, и вот наконец он подошел к воротам нашего замка. За пишу и кров, предоставленный ему на ночь, он передал нам вот это послание. – Ллис бережно достала сложенный вчетверо квадратик пергамента и подтолкнула его к брату.
Ивейн отодвинул в сторону деревянное блюдо с мясом. Только после этого он осторожно придвинул к себе драгоценный пергамент. Ветхая бумага хрустнула, разворачиваясь, и, как ни странно, несколько кусочков свечного сала упали на голые доски стола. Поначалу он не заметил их, с головой углубившись в чтение.
Бессознательно благодаря своего названого отца Вулфэйна за мудрость – тот настоял, чтобы вдобавок к обучению у Глиндора они с сестрой выучились грамоте – Ивейн прочитал неразборчиво нацарапанное послание: «Здоров, но в камне».
Буквы были неровные, размытые, черные, выведенные, по всей видимости, грубо обточенным угольком из костра. Загадочное и неподписанное, в главном письмо все же не оставляло сомнений, так же, как личность писавшего.
– Сложи кусочки свечного сала, – воскликнула Ллис, задыхаясь от нетерпения.
Она не сомневалась в происхождении письма с той минуты, как коснулась его, но жаждала убедиться, что брат, как и она, уверен, что это не жестокая мистификация.
После того как Ивейн сложил три самых больших куска, отломанных от свечки, не осталось никаких сомнений, от кого исходит послание. Посредине была выдавлена стилизованная в виде вензеля буква, похожая на те, какие используются для украшения рукописей, скопированных писцами в монастырях.
Никто из сидевших за столом не мог усомниться, что знак оставлен перстнем с печаткой, металлические переплетения которого составляли первую букву имени Адама. Перстень был не простой – его подарил Адаму король Эсгферт в благодарность за то, что тот спас жизнь одному из его приближенных. Всегда осмотрительный, Адам пользовался им, когда нужно был подтвердить какой-нибудь документ или подписать письмо.
– Когда Вулф вернулся с бесплодных переговоров между нашим королем и его противниками, он рассказал мне об одном из воинов, который с гордостью носил шлем и доспехи Адама, – прервала затянувшееся молчание Брина. – И он сказал, что приглядывался, но так и не увидел у него этого перстня.
– Как мудро поступил Адам, не написав своего имени.
Ивейн кивнул, как бы одновременно соглашаясь с Бриной и подтверждая свою уверенность, что письмо в самом деле пришло от попавшего в плен Адама.
– Боюсь, что если бы оно оказалось в руках врагов, жизнь Адама была бы…
Ллис содрогнулась, представив, как ее мужа бросают в морскую пучину или в бездонные топи болот, – и то и другое, хотя и тайно, но практиковалось у тех, кто желал навсегда избавиться от врага.
Читать дальше