Джулия Росс: Грешный любовник

С такой женщиной не просто будет бороться!

– Не вижу никакой необходимости, сэр, – ответила она Даву на предложение принять ванну. – Я не имею привычки лезть по чужой указке в огонь ли, в воду ли – не полезу и в горячую воду.

– Однако в мой дом ты залез! – рассмеялся Дав. – Впрочем, мои люди все равно уже приготовили для тебя ванну в другой комнате. Так как тебе все равно придется побыть там, пока нам накроют к обеду, ты вполне мог бы заодно смыть с себя и свою малоприятную хмурость.

– Но я не желаю... – отнекивалась она.

– Если ты до сих пор не понял, Джордж, здесь твои желания совершенно несущественны. Мне нужно заняться кое-чем. Ты пока подождешь и делай что хочешь, по своему усмотрению.

Он взял ее за локти и подвел кдвери. В коридоре лакей так и подскочил, повинуясь его взгляду, и открыл другую дверь. Без всяких церемоний он втолкнул ее в соседнюю комнату и повернул ключ в замке. Постояв у двери некоторое время, не уверенный, что она не станет колотить в нее кулаками или кричать, Дав успокоился. Она не стала поднимать шум. Он услышал, как ее сапоги шлепают куда-то прочь от двери. Затем каблуки щелкнули один раз. Затем наступила тишина.

Дав в задумчивости возвращался в свою комнату. Он вел себя в присутствии женщины настолько вызывающе, насколько у него хватило фантазии, не раз предоставляя ей возможность спастись бегством или запротестовать.

Атак называемый Джордж и взгляда-то ни разу не отвел! Хотя предательская краска неоднократно, подобно утренней заре, заливала ее лицо, она не выдала себя ни единым жестом. Подобное поведение женщины заставляло предположить восхитительно-высокую степень знакомства с мужской наготой.

Но непонятно, какого черта ей вздумалось переодеться юношей и зачем она на самом деле проникла в его дом.

Что же нужно предпринять, чтобы по-настоящему шокировать ее?

Его лакей выложил чистое белье из числа спасшегося у прачки. Дав натянул рубашку и подштанники, выбрал чулки, туфли, широкий белый галстук, опаловый шелковый жилет и штаны.

Он оглядел себя в зеркало, прежде чем натянуть парик, под которым его черные волосы скрылись в угоду неумолимой моде и совершенно изменили его лицо. Завершив свой туалет, он подошел к камину и пристально посмотрел на полуобугленный ком влажной бумаги, который лежал возле самого края каминной решетки.

Мег никогда не сможет принять его обратно после такой-то сцены на людях.

Чернила размыло горячей водой, но он помнил каждое слово:

«Мои сожаления равны Вашим,сэр. Вы были и всегда останетесь самым утонченным любовником из всех известных мне. Но я предпочла сжечь мосты,равно как и Ваш гардероб. Я сожалею об этом. Увы,таков уж мой несчастный нрав! Очень прошу Вас оставить себе и шпагу,и коня. Иначе как же Вы сумеете и далее оставаться самым славным кавалером Лондона? Что до Вашей шлюшки,то,по моему мнению,она нанесла сокрушительное поражение нам обоим. Развлекайтесь же».

Он представил себе, как она, печально улыбаясь, прибавляет последнюю фразу.

«...Молодой Хартшем собирается навестить меня сегодня вечером. Он не обладает ни Вашим остроумием,ни Вашей искушенностью,но в свое время унаследует графский титул. Однако Вам должно быть известно,что некоторые из даров,которыми я намереваюсь осчастливить его,достанутся ему не прямым образом,от Вас. Вы великодушны,мой дорогой сэр,полагая меня по-прежнему своим другом,как и я почту за честь звать Вас впредь. Мег Грегори».

Итак, дверь перед ним закрылась с достаточно мягким предостережением.

Не в первый раз Дав призадумался: а почему, собственно, выбор Мег пал тогда на простого парня Роберта Синклера Давенби? Задолго до того, как паутина взаимных долгов и обязательств безвозвратно опутала их? До него ее благосклонностью всегда пользовались только самые лихие и влиятельные отпрыски пэров.

Лорд Хартшем молод, неглуп и в свое время станет не последним человеком в Британии. Мег нашла вполне достойный объект для своего покровительства.

Он передернул плечами и постарался загнать поглубже явившееся незваным обжигающее чувство неудовольствия, обиды. Он и сам не знал точно. По крайней мере Мег согласилась на перемирие в глазах света. В конечном итоге именно оно самое главное для него.

А все остальное останется, как и оставалось долгое время, обойденным молчанием.