Хелен Диксон: Любовь без правил

Не говоря ни слова, она выбралась из постели, с особой остротой ощущая свою беспомощную наготу. Натянув ночную рубашку, она думала о том, как оскорбительно его безразличие после того, что между ними произошло. Подобрав свой пеньюар с пола, она, не в силах скрыть обиду, обернулась и посмотрела на него:

– Я увижу тебя перед отъездом или ты собираешься сбежать не попрощавшись?

Чувствуя свою вину, Лукас спрыгнул с кровати и поспешил к ней. Прижав ее к себе, он весело посмотрел ей в глаза:

– О, Ева, я не хотел, чтобы ты решила, будто я выгоняю тебя. Прости, если я тебя обидел. Но ты так очаровательна, что, если останешься, я не смогу уснуть, завтра у меня просто не будет сил. И тогда придется отложить отъезд.

– Ну и почему бы его не отложить?

– Потому что Генри специально приехал сюда, чтобы мы вместе отправились на север.

Его отговорка не убедила Еву, и она высвободилась из его объятий:

– Конечно. Ты прав. Я не хочу, чтобы утром ты испытал неловкость при виде меня. – Попятившись, она внимательно посмотрела в его помрачневшее лицо. – И можешь не беспокоиться, Лукас. Я и не ожидала, что ты станешь признаваться мне в любви.

Лукас прочитал ее мысли в выразительных глазах и был доволен, что ему удалось уничтожить в ее душе все романтические иллюзии, связанные с их отношениями.

– Я не настолько глупа и наивна.

– Я рад, что не ошибся в тебе. Ева, наш брак вполне может быть счастливым. Я буду с тобой добр, и когда снова встану на ноги, ты поймешь, что я еще и очень щедрый человек.

Ева ушам своим не верила. Она пристально посмотрела на него:

– Ты говоришь это так безразлично, Лукас. Неужели ты ничего ко мне не испытываешь?

Его глаза помрачнели.

– Конечно испытываю. Я очень… привязался к тебе, Ева. Но я с самого начала предупредил тебя, что романтическим чувствам нет места в моей жизни и я не смогу подарить тебе любовь, по крайней мере, не ту любовь, которую ты ищешь. Но между нами возможна искренняя и теплая привязанность.

После сегодняшней ночи ты вполне можешь забеременеть моим ребенком, сыном, и после его рождения ты сможешь делать все, что пожелаешь. Это часть нашего соглашения, которой я собираюсь придерживаться.

Ева с горечью смотрела на него. В его глазах застыло ледяное равнодушие. Без сомнения, он говорил именно то, что чувствовал. Внезапно ее охватила ярость. Радость, которую она испытывала, представляя их совместное будущее и рождение их общего ребенка, растворилась во всепоглощающем гневе. Она смерила его презрительным взглядом:

– Ты так меня и не понял, не правда ли, Лукас? Как ты можешь говорить со мной так безразлично, словно любовь и рождение ребенка можно подчинить холодной логике? Я сказала тебе это тогда и повторю снова. Я никогда не брошу своего ребенка. Поэтому, если из-за этого мне придется остаток жизни провести с тобой, так тому и быть.

– Я рад, потому что нет ничего прекраснее, чем видеть тебя в постели рядом со мной.

Ева в ужасе смотрела на него. И это все, что он собирался сказать? Ева немного помедлила, со страхом понимая, что произошло нечто совершенно неожиданное – она влюбилась в него. Влюбилась в собственного мужа, который не мог ответить ей взаимностью. Но она ни за что не позволила бы себе унизиться, признавшись ему в чувствах, опасаясь увидеть насмешку в его глазах. Ева испытывала боль и разочарование, понимая, что произошедшее между ними не имело для него никакого значения. И так будет всегда.

– Спокойной ночи, Лукас. Утром я прослежу, чтобы дети успели с тобой попрощаться.

Закрыв за собой дверь, она с трудом добрела до своей постели. Все у нее в душе застыло от боли.

Больше Лукас не оставался наедине с Евой. На следующее утро он позавтракал вместе с Генри. Когда настало время уезжать, Ева собрала детей, чтобы те попрощались с отцом. Ева стояла среди детей, держа за руку Эбигейл. Лукас не сводил с нее глаз, но, когда он сделал шаг ей навстречу, она отшатнулась, глядя на него пустыми и холодными глазами. Лукас помрачнел и отвернулся.

Сидя в экипаже, увозящем их на север, Генри вопросительно взглянул на друга, который забился в угол, явно не желая разговаривать. Чувствуя, что в Лаурель-Корт все не так гладко, как казалось, Генри поинтересовался у Лукаса, как ему семейная жизнь. Он не удивился, когда Лукас смерил его невозмутимым взглядом.

– Прекрасно, – коротко ответил он, а затем снова уставился в окно.

– Какой же ты дурак, Лукас, – резко укорил его Генри, искренне сочувствуя Еве. – Ева – чудесная молодая женщина, к тому же она ослепительно красива и, несомненно, обожает твоих детей. Тебе крупно повезло, что у тебя такая жена. Как глупо не замечать единственную женщину, которая могла бы сделать тебя счастливым. – Он обернулся и взглянул на друга: – Ты меня слушаешь?