Ольга Тартынская - Воспитанница любви

Назавтра выдался сухой и солнечный день. Городок был разукрашен поздней рябиной, и сияли церковные купола. Все пожитки Веры вместились в небольшой сундучок, провизия на дорогу была уложена в корзинку. Маленькое семейство Свечиных, за исключением Сашки, топталось у тяжелой повозки, на которой Вере предстояло путешествовать в Москву. Сашку искали, но он положительно не желал прощаться и где-то прятался.

Вера знала, где его искать. Она забралась на чердак, забитый пылью и рухлядью. Там Сашка обустроил себе нечто вроде пиратского корабля с деревянным штурвалом и Веселым Роджером, который сшила ему Вера. Деревянные доспехи Сашка мастерил собственноручно, стена чердака была украшена мечами и щитами со всякими гербами.

– Право, ты как маленький, – сердито произнесла Вера, испачканная в пыли и паутине.

Она обнаружила мальчика сидящим за штурвалом.

– Ведь знаешь, что уезжаю, почему же прячешься?

– Уезжай! – угрюмо ответил Сашка. – Эка невидаль.

Вера даже растерялась.

– Не увидимся бог ведает сколько… – От обиды она чуть не расплакалась.

Сашка наконец обернулся к ней. Девушка увидела, что его большие серые глаза блестят необычно и смотрят с печалью. Вера нежно поцеловала братца и потрепала за непослушный вихор. Мальчик уткнулся лицом в ее платье. Еще раз поцеловав его в затылок, Вера мягко освободилась и стала спускаться вниз. Там Марья Степановна давала бесчисленные наказы терпеливо ожидавшему купцу, который вез ее любимицу в Москву. Распрощавшись со всеми и усаживаясь в повозку, Вера глянула на чердачное окно. Оно было пусто.

Молодость нетерпелива, но Вера с удивительной стойкостью снесла все неудобства путешествия по русским дорогам в дурном экипаже. Как оно ни тянулось, но все же подошло к концу. Позади остались кочки да лужи, бесконечная тряска, ночевки в жалких домиках станционных смотрителей, где стены украшены лубочными картинками, изображающими графа Платова или сцены из Библии, где пыль на комоде, тяжелый запах и нескончаемые чаепития у самовара в ожидании лошадей, которых почему-то все не дают.

Наконец показалась московская застава, и начались чудеса. Утомившаяся от тряски и впечатлений и задремавшая было Вера вмиг проснулась. Куда девались сон и вялость! В лучах закатного солнца открывалось великолепие древнего города на семи холмах, утопающего в зелени, сверкающего бесчисленными куполами, опоясанного рекой, застроенного диковинными старинными палатами и новыми красивыми домами, с величественным Кремлем в самом сердце его.

Вера ехала с бывалым купцом, который частенько наведывался в Москву, он довольно скоро нашел дом княгини Браницкой на Тверском бульваре. Доставив спутницу к парадному подъезду, купец дернул за шнурок звонка. Дверь отворилась, и важный лакей в бархатной ливрее с позументами, выслушав Веру, пригласил ее войти. Купец поклонился:

– Бывайте, барышня, – и направился к своей повозке.

Вера не успела даже поблагодарить его как следует. Впрочем, она так волновалась, что тут же забыла обо всем. Проводив гостью в переднюю, лакей вызвал горничную княгини и препоручил Веру ей. Изрядная щеголиха с манерами избалованной кокетки и кукольным обликом, горничная осмотрела гостью с головы до ног и насмешливо фыркнула.

– Придется обождать. Их светлость одеваются: нынче четверг, господа литераторы пожалуют. Ждите-с. – И она удалилась, захватив Верины пожитки.

Роскошь дома ошеломила и подавила бедную провинциалку, но Вера скоро освоилась. Оглядевшись кругом, она осторожно приоткрыла дверь в соседнюю комнату. Штофные обои, мрамор, бронза, фарфор, изысканная мебель, безделушки на камине, картины по стенам, фортепьяно – очевидно, это была гостиная. Вера осторожно проскользнула в дверь и с жадным удивлением стала рассматривать творения модных живописцев. Все это было ново, необычно. Погрузившись в созерцание, она не обратила внимания на голоса, раздавшиеся в передней, и встрепенулась лишь тогда, когда в гостиную вошли два молодых франта во фраках и желтых перчатках. Вера чуть было не столкнулась с одним из них, порываясь поскорее куда-нибудь сбежать. Со светской развязностью бонвивана франт приподнял пальцем ее подбородок и сказал по-французски:

– А эта субретка весьма недурна!

Вера посмотрела ему в глаза с немым укором и, высвободившись наконец, бросилась вон. Однако она успела хорошенько разглядеть молодого человека, и, надо сказать, сердце юной особы впервые затрепетало при взгляде на мужчину. Ничего подобного доселе Вера не испытывала – возможно, потому, что ей еще не приходилось видеть господ столичного разбора. Франт был определенно красив: модно причесанный блондин с темно-синими глазами, надменным очертанием ярких губ (нижняя чуть выдавалась вперед по какой-то гордой привычке). Подбородок с ямочкой придавал чертам нечто детское, но не лишал их откровенной мужественности. В жестах и манерах ловеласа, как его определила начитанная Вера, проглядывали твердость и решимость сильной натуры, а взгляд прищуренных глаз был остр и жив.