Карин Монк - Чужая вина

— Ты все время падал, а мне приходилось останавливаться и поднимать тебя, — буркнул Джек.

— Никто не пойдет, кроме Оливера, Джека и меня, — настаивала Женевьева, пытаясь овладеть ситуацией. — Это слишком опасно.

— Вот почему лучше пойти всем вместе, — заметила Дорин. — Чем больше нас будет, тем больше шансов справиться с негодяями. Лишние глаза и уши полезны. К тому же в Чертовом Логове нас легко примут за своих, стоит только переодеться.

— Кроме Женевьевы, — указала Грейс. — Она не похожа на тех, кто там живет.

— Боюсь, это правда, девочка, — согласился Оливер, окидывая Женевьеву критическим взглядом. — Если кто-то из нас способен вызвать подозрения, так это ты.

Женевьева недоуменно посмотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что вы выглядите знатной леди, — объяснила Дорин.

— Не то чтобы вы чванились, — заверила Женевьеву Юнис, опасаясь обидеть ее. — Я работала в богатых домах, и вы совсем не похожи на тех хозяев, которые смотрели на прислугу как на пустое место, годное лишь на то, чтобы чистить им обувь и убирать ночные горшки. Но в вас сразу можно признать благородную даму — такие в Чертовом Логове не водятся.

— Не обижайся, девочка, — сказал Оливер. — Трудно вырасти дочерью виконта, чтобы этого не было заметно каждый раз, когда открываешь рот. Беда в том, что леди вроде тебя незачем шататься по Чертову Логову. Тебе лучше оставаться здесь и предоставить нам искать твоего парня.

— Я и не подумаю оставаться дома, когда жизнь Хейдона в опасности, — твердо заявила Женевьева.

Дорин вздохнула.

— Если вы пойдете с нами, то вам придется держать рот на замке, — предупредила она.

— Вот и отлично.

Но Оливер все еще сомневался.

— Хорошо бы еще что-нибудь сделать с ее чересчур белыми зубами и найти старую шляпу, чтобы спрятать эти прекрасные волосы.

— Немного воска на передние зубы, и они сразу будут выглядеть пожелтевшими и неровными, — заверила его Аннабелл. — Так всегда поступают в театре.

— А волосы можно натереть золой из печки, — сказала Юнис, разглядывая золотистую корону на голове Женевьевы. — Волосы сразу потускнеют, и она будет выглядеть старше.

— А как насчет фигуры? — не унимался Оливер. — Тамошние парни начнут пялиться ей вслед. Долго ли до греха.

— У меня есть старое платье, которое будет висеть на ней мешком, — предложила Дорин. — В нем она будет казаться голодной.

— Можно испачкать лицо жженой пробкой, — подхватила Грейс. — Я пробовала проделать это с Аннабелл, и она сразу же превратилась в замарашку.

— Ладно, — со вздохом уступил Оливер. — Поработайте над мисс Женевьевой так, чтобы никому не хотелось взглянуть на нее дважды, а потом и собой займитесь. Только быстро, — предупредил он. — Мы должны добраться до Чертова Логова и найти нашего парня прежде, чем эти мерзавцы решат, что пришло время докончить свою работу.

Сгущались сумерки. Женевьева со своими помощниками пробиралась по зловонному лабиринту Чертова Логова. Снег вонзался им в лица тысячами острых игл, но его белизна не могла скрыть грязь на замусоренных улицах, пахнущих прокисшим элем. Повсюду валялось битое стекло — осколки бутылок из-под виски, которые здешние обитатели обоих полов, выпив последнюю каплю, в бессильной злобе разбивали о ближайшую стену. Женевьева с трудом сдерживала желание предупредить детей, следовавших за Джеком, чтобы они соблюдали осторожность и не поранили ноги. Она поклялась душой покойного отца, что не произнесет ни слова, и старалась не привлекать к себе внимания.

Одетая в грязное бесформенное платье Дорин, с перепачканными сажей волосами и руками, Женевьева в точности походила на нищую и опустившуюся молодую мать. Впечатление усиливал тряпичный сверток, который она несла в руках. Оливер настоял на том, чтобы покрыть ее передние зубы желтым воском. В результате верхняя губа Женевьевы выглядела распухшей, как будто ее недавно ударили по лицу. Но Дорин уверяла, что женщин в Чертовом Логове постоянно бьют и хорошо бы еще на лице красовался изрядный синяк, но в общем и так неплохо.

Из труб тянулись вверх струйки дыма, добавляя к ароматам улицы запахи пережаренного мяса и кислой капусты. От вони у Женевьевы кружилась голова, и временами ей казалось, что ее вот-вот вырвет. Она прижимала шарф к носу, вдыхая воздух крошечными порциями. Женевьева думала, что уже привыкла к запахам горя и отчаяния. Она ведь проводила много времени в тюрьме. Но заключенных заставляли каждый день убирать камеры и два раза в неделю мыться, а их ночные горшки хотя бы иногда опустошали и ополаскивали. Здесь же мусор и нечистоты накапливались годами, поэтому земля прогнила в буквальном смысле слова. Что касается мытья, то Женевьева сомневалась, чтобы обитатели Чертова Логова наслаждались этой роскошью, быть может, кроме маленьких детей, которых иногда окунали в корыта с водой сомнительной чистоты.