Жаклин Мартен - Сорвать розу

– Но это же трусость – видеть то, что делается неправильно, и искать обходные пути.

– Нет, Дэниел, нет. – Феба побледнела от страха. – Опасно идти каким-нибудь другим путем. Я хочу, чтобы ты жил ради меня.

– Ты действительно веришь в то, что будешь рада выйти замуж за фермера-меннонита?

– За такого фермера, как ты, да, – уверенно сказала Феба. – Если же спрашиваешь, смогу ли сама стать меннонитом, то отвечу «нет»: знаю себя достаточно хорошо и не верю, что смогу справиться с женской ролью, возложенной на меня как на меннонита. Обязательно ли им нужно стать, прежде чем выйти замуж за тебя?

– Нет, Феба, моя вера не будет преградой между нами.

– Сможешь ли ты так же заниматься фермерством в Нью-Джерси, как и в Пенсильвании?

– Конечно. Возможно, и более счастливо, так как я в своих убеждениях далеко ушел от собственного народа.

Феба подтянула ноги на диван и крепче прижалась к нему.

– Я владею или буду владеть землей в Джерси, когда закончится война. В таком случае, что стоит между нами, дражайший Дэниел?

«Дражайший Дэниел» покрылся сначала холодным потом, потом горячим, лишившись решительности из-за близости ее тела. Благоразумие исчезло, совесть умолкла.

– Ничто, – ответил он хриплым голосом. – Ничто. – И стал целовать ее страстно и пылко, хотя Феба не собиралась заставлять его заниматься утешением или сумасшедшей любовью. Ей хотелось добиться обещания пожениться.

Разжав объятия, она посмотрела ему в глаза.

– Так мы помолвлены, Дэниел? – робко спросила девушка.

Дэниел содрогнулся от страстного желания.

– Великий Боже, да! – пробормотал он на немецком.

Феба радостно подпрыгнула у него на коленях, затем склонила голову и стала вертеть одну из пуговиц его мундира.

– Можем мы пожениться немедленно? – невинно уточнила она.

– Нет, – твердо ответил Дэниел.

Ее нижняя губа капризно поджалась.

– Нет, – последовал ответ. – Нет, нет и нет. – Дэниел снял ее с колен и встал сам. – Феба, моя возлюбленная, – бормотал он на немецком, – разве не чувствуешь, как хочу тебя сейчас… сию минуту. Почти взял тебя на этом диване в гостиной, прости меня, Боже. Но если останусь в армии, снова уйду на войну. Сейчас не время думать о женитьбе.

– Чарли и Шошанна… – начала она упорно, но он закрыл ей рот поцелуем.

– Каждый человек поступает так, как считает нужным, Феба. Мое сердце говорит, что мне нельзя связывать тебя. Если со мной что-нибудь случится… а у тебя будет ребенок… Верь в мою любовь и в то, что буду жив и вернусь к тебе. Если Бог решит иначе, тоже верь, что я хотел тебе только счастья.

Феба вытерла щеки ладонью.

– Какая печальная помолвка! – всхлипнула Феба. Дэниел засмеялся и стер слезы поцелуем.

– Тогда давай считать себя счастливыми и сделаем все, что положено в этом случае, – предложил он. – Иди сюда, поцелуй меня и давай расскажем нашим друзьям.

Их друзья, включая Эли, не удивились, приготовили еду и питье не только для них, но и больным в палатах. Нашлась и музыка: один солдат-инвалид играл на флейте, а второй – на скрипке. Все пели, танцевали и веселились, даже раненые, потому что женитьба – это утверждение жизни.

Намного позже, когда Грейс-Холл успокоился и заснул, Лайза вышла на галерею, где стоял Эли, глядя на бледную чистую луну.

– Как жаль, Эли, дорогой друг, – ласково успокаивала она, пожимая его руку.

Он нежно улыбнулся.

– Это не явилось для меня неожиданностью, – напомнил доктор. – Мы все с самого начала видели, что, оказывая внимание только Дэниелу, она видела во мне лишь друга. – Он искренне рассмеялся. – Феба слишком мудра в некоторых вопросах, а в других совершенно наивна. Может быть, меня попросят стать крестным отцом их первого ребенка? Мне тоже жаль, Лайза, но не волнуйся за меня.

– Я не волнуюсь, – не согласилась Лайза. – Знаю, что всегда сумеешь… ты… ты… ты Эли; но хочу видеть тебя счастливым. Дэниел – хороший мальчик, все любят его, но не возражай – ты самый нужный мужчина для Фебы.

Казалось, первый раз за все время Эли изменила его собранность и хладнокровие.

– К несчастью, наша Феба не согласна с тобой. – Он сжал руку Лайзы. – Если так беспокоишься, давай поговорим о твоем замужестве.

– А что говорить о моем замужестве? – Лайза вздернула подбородок.

Эли быстро взял ее за подбородок и слегка наклонил его вниз.

– Вот так, – сказал он. – Не будь высокомерной с мужем, когда увидишь его. Помни, у него есть право и веские причины быть сердитым, и тебе нельзя срывать на нем зло за всю британскую армию. Поэтому не задирай нос и прояви покорность, тогда, возможно, соглашусь стать крестным отцом и твоего ребенка тоже. – Она увидела в лунном свете его улыбку. – Вот был бы поворот судьбы, правда? Сын мелкого еврейского торговца в Лейпциге, врач – в Америке, и крестный отец наследника британского пэра!