Ферн Майклз - Валентина

Девушка улыбнулась, ее пухлые губы приоткрылись, глаза заблестели. Ведь она с самого начала знала, что сегодня ей выпадет удивительный день, и предчувствие не обмануло!

Поджидая своих спасителей, Валентина думала о сарацинских юношах. Который же из них ей понравился больше? Тот, кто похитил ее на глазах самого короля и в чьем взоре она рассмотрела таинственную печаль? Или другой, принявший ее за Беренгарию и поцеловавший так крепко, что дрожь в коленях не проходила до сих пор?

Под первыми розовыми лучами восходящего солнца пробуждается от темной ночи город Акра. Торговцы спешат установить лотки, пока солнце не вскарабкалось на небеса по своей высоченной лестнице и не обожгло жаром пески, заставив ослепительно сверкать белые каменные стены домов. Стражники со шлемами под мышкой шумно приветствуют друг друга, сменяясь на постах. Пастухи-курды в долгополых черных одеждах из грубой ткани ведут свои стада по узким переулкам, радуясь дарованной им привилегии беспрепятственно попадать в город. Хотя Акра и находится под владычеством христиан, сарацинские торговцы приносят городу пользу. Народ надо кормить. Фрукты, вино, мясо, сыры и даже хлеб каждый день привозят на рынок смуглые приверженцы ислама.

Несмотря на войну, они могут свободно перемещаться и заниматься своим обычным делом: христианские воины торговцев не трогают, а мусульманские предводители, питающие врожденное уважение к торговому делу, благословляют этот род занятий.

В течение часа лабиринт восточного базара заполняется множеством покупателей и продавцов. Под навесами нагромождаются горы ковров, их сочные, яркие краски слепят глаза. Тюки конопли укладываются рядом с драгоценными кувшинами оливкового масла. Кованые сундуки с пряностями и жемчугом устанавливаются вооруженными слугами при свете разноцветных фонарей, зажженных еще ночью. Золото и серебро сверкает на солнце. Евреи в синих одеждах пронзительными голосами выторговывают самую высокую цену.

Во дворце на окраине города в сводчатой комнате, окнами выходящей в большой сад, луч солнца разбудил Валентину, едва коснувшись щеки. Зеленовато-голубые глаза девушки широко распахнулись и сощурились от яркого солнечного света.

Повернувшись на другой бок, она отвернулась от узкого окна и вжалась в подушку, полная решимости не обращать внимания на наступление еще одного дня и на шум, доносящийся со двора. Потянувшись под шелковым покрывалом всем своим стройным гибким телом, она собралась было вернуться в объятия Морфея, как вдруг услышала звяканье дверной щеколды и узнала тяжелый запах мускусных ароматических притираний Беренгарии.

– Вставай, лежебока! Ты, что, забыла, какой сегодня день? – звонкий ребяческий голос королевы дрожал от нетерпения, миндалевидные карие глаза расширились от возбуждения, и в них замерцали золотистые искорки.

– Валентина, просыпайся! Уверена, нам потребуется не один час, чтобы нарядиться. Не каждый день удается увидеть властелина мусульман! – мягкой пухлой рукой Беренгария потрясла девушку за плечо.

Как всегда, Валентину поразила железная хватка этой бархатистой ручки. Под обманчивой внешностью розовощекой девочки скрывалась непреклонная воля, что могло бы явиться полной неожиданностью для непосвященных, но об упрямом характере Беренгарии знали только ближайшие приближенные. Многие черты характера королевы удивили бы окружающих, считавших ее невинным ребенком с простыми вкусами и невзыскательными желаниями.

– Валентина, поднимайся! – настаивала Беренгария, в ее голосе появились повелительные нотки. – У нас столько дел! Сина должна вымыть мне голову, и потребуется несколько часов, чтобы волосы высохли…

Не желая больше слышать от Беренгарии ни слова, Валентина откинула покрывало и выбралась из постели.

– Все-таки я опасаюсь, что Ричард, мой повелитель, вряд ли благосклонно отнесется к нашему появлению на встрече с Саладином. Обмен пленными – серьезное дело. Уверена, ни король, ни Саладин не потерпят присутствия женщин.

– Я не собираюсь советоваться с тобой, Валентина, – надула губки Беренгария. – Как это они не потерпят присутствия женщин? Я королева Англии! Или ты об этом забыла? Кроме того, Ричард нас даже не заметит. Когда он вообще обращал внимание на женщин? – заметила она со злобой и горечью.

– Моя королева, кажется, намекает на измену! – предостерегла Валентина.

– Измена? Едва ли! Меня тошнит, когда я вижу, как обмениваются улыбками Ричард и Филипп, король Франции. С каждым днем мне все труднее держать голову высоко поднятой. Все христианское войско знает, что Ричард не спит в моей постели. Они называют его «Львиное Сердце»! Ему больше подошло бы «Робкое Сердце»! Храбрый воин боится лечь в постель с женщиной!