Ферн Майклз: Валентина

Тем временем слуги откинули полог центрального шатра, и все увидели Ричарда Львиное Сердце, короля Англии, поклявшегося вырвать Святую землю из рук сарацин. Даже с далекого расстояния была хорошо различима его гордо вскинутая голова в венце золотисто-рыжих волос, придавленных обручем короны из кованого золота.

За спиной Ричарда сидели две дамы, их яркие шелковые платья поблескивали в лучах солнца. Обе женщины были темноволосы. Королеву, супругу Ричарда, невозможно было отличить от ее придворной дамы.

– Клянусь бородой Пророка, – присвистнул Паксон, – я бы многое отдал, чтобы взглянуть поближе на тот дивный цветок, о котором столько болтают люди. Которая же из двух дам королева, Менгис?

– Мне известно не больше, чем тебе, брат. С этого края поля любая из них могла бы сойти и за мою матушку.

– Менгис, а помнишь, как мы умыкнули одну наложницу отца из его гарема? Я получил тогда несколько плетей, а ты женщину! – весело сверкая черными глазами, предался воспоминаниям Паксон.

Менгис рассмеялся.

– К сожалению, я так трепетал от неслыханной дерзости, на которую мы с тобой осмелились, что, когда та наложница оказалась в моих объятиях, я ничего не смог сделать, и ты пострадал напрасно!

– Ты хочешь сказать?..

– Неужели я солгал бы своему брату? – улыбнулся Менгис. – Смотри, лучники приготовились доказать, что они меткие стрелки!

Паксон вновь обратил свое внимание на происходящее на турнирном поле, но время от времени его взгляд, как ослепительный луч солнечного света, устремлялся к тенистой прохладе шатра Ричарда Львиное Сердце. Султан Джакарда напрягал зрение, чтобы рассмотреть Беренгарию, о которой шла молва как о самой прекрасной королеве во всем христианском мире.

Лучники продемонстрировали свое мастерство и заслужили одобрительные возгласы зрителей. Затем вышли воины с секирами и булавами и стали биться попарно. Участники турнира сражались, сменяя друг друга, пока наконец Паксон и Менгис не услышали, как глашатай выкрикнул зычным голосом их имена.

– Ты слышишь? Пора! Выкрикнули наши имена. Пусть победит сильнейший, брат, – тихо произнес Менгис.

– Я всегда побеждаю, – рассмеялся Паксон и направил коня к площадке перед центральным шатром, продолжая высматривать прославленную Беренгарию.

Менгис ехал рядом, его конь нервно перебирал ногами, чувствуя возбуждение всадника. Напротив королевского шатра братья остановились, ожидая одобрения Ричарда Львиное Сердце и знака начинать состязание.

Паксон всмотрелся в затененное пространство под шатровым навесом, и его взгляд остановился на стройной фигуре молодой женщины, сидевшей позади Ричарда. Женщина подняла глаза, и он заметил, что ее взор лучится сапфировым светом. Блестящие волосы, черные, как смоль, мягкими волнами обрамляли нежное лицо. Она опустила глаза, и густые шелковистые ресницы отбросили тень на щеки.

Паксон осознал, что его пристальный взгляд слишком дерзок. Неужели никогда он не привыкнет к тому, что христианки не закрывают свои лица чадрой, как делают это при посторонних женщины на его родине?

Ричард во все глаза смотрел на двоих сарацинских юношей, отважившихся появиться на поле боя без доспехов. Он окинул взглядом высокие мускулистые фигуры воинов и, улыбаясь, дал знак начинать поединок. Сам король Англии давно прославился своей удалью на ристалищах, и ничто не понравилось бы ему больше, чем доблесть и неустрашимость в битве. Интересно посмотреть, как станут сражаться эти двое сарацин, на взгляд достойные друг друга!

Паксон и Менгис заняли исходные позиции на противоположных концах поля. Солнце слепило Паксону глаза, и он оказался в невыгодном положении, когда с копьем наперевес бросил своего вороного скакуна вперед. В тот момент, как он поравнялся с белым арабским конем брата и собрался метнуть копье, Менгис одним быстрым движением отклонил коня в сторону, не шелохнувшись при этом в седле на спине своего быстро мчавшегося скакуна.

Толпа одобрительно взревела, ожидая другого захода. На этот раз Менгис оказался против солнца. Земля полетела из-под копыт коней, когда они снова помчались навстречу друг другу. Теперь Паксон увернулся от копья, соскользнув с седла под брюхо коня.

Менгис ускакал в дальний угол поля, смеясь про себя: Паксон совсем не изменился! Трубач подал знак к очередному заходу, и всадники снова помчались по полю.

В момент предполагаемого столкновения, казавшегося неминуемым, оба сарацина вскочили на спины несущихся бешеным галопом коней, и копья со скрежетом скрестились. Спрыгнув на землю, братья остались в том же положении, но тут распорядитель турнира крикнул, чтобы они прекратили схватку.