Ферн Майклз - В плену страстей

– Хватит рассказывать мне сказки! – прорычал Калеб. – Не забывай: я слишком хорошо тебя знаю!

Видя, что суровый взгляд Калеба не смягчили его объяснения, Фаррингтон решил изменить тактику:

– Видишь ли, Кэл, после того, как ты покинул Англию, дела у меня пошли неважно. Ведь женщины приходили на ночные развлечения только ради тебя и твоего обаяния, – напрямик заявил он. – Мужчины приходили сюда из-за женщин и еще потому, что видели в тебе то, чего им самим не хватало. К несчастью, я оказался довольно жалкой приманкой для публики. Сначала я лгал, что ты уехал по делам и скоро вернешься, надеясь, что посетители не сразу сообразят, в чем дело. Это было глупейшей ошибкой с моей стороны. Мне следовало найти достойную замену тебе, но – увы!

Фаррингтон украдкой посмотрел на Калеба, который уже едва сдерживался, и поспешно продолжил, не отрывая глаз от мощных кулаков компаньона из страха, что они могут обрушиться на его бедную голову.

– Это ты во всем виноват, Калеб, ты бросил меня одного. Бессмысленно ждать многого от старого человека. Да, я всего лишь усталый старик. Я сделал все, что было в моих силах… У меня тут… есть несколько фунтов, припрятанных на черный день, и если ты сейчас нуждаешься, я мог бы поделиться… – тон его стал умоляющим, а взгляд заискивающим.

Калеб прошелся по палубе, осторожно ступая по прогнившим доскам. Состояние корабля вызывало отвращение. К тому же, Калеб чувствовал себя ответственным за старого распутника, который следовал за ним по пятам.

– Значит, так… Две тысячи фунтов – и ни пенса больше. Найми рабочих. Мне совершенно наплевать, если тебе самому придется переквалифицироваться в плотника! Даю две недели сроку, чтобы привести в порядок эту… шаланду. Я позабочусь о том, чтобы напечатали рекламные листки, и лично распространю их. Мы устроим такой праздник, какой тебе и не снился! Но учти, – зловеще предупредил Калеб, – если моя доля в нашем предприятии не увеличится, я исполню свое обещание – от тощего старика не останется даже кругов на холодной воде Темзы.

Обри Фаррингтон выпрямился и преданно посмотрел на Калеба.

– Я все сделаю, Кэл. Я устал быть мальчиком на побегушках. Человеку необходимо иметь чувство собственного достоинства. Я не подведу, даю слово. И я очень благодарен тебе за великодушие.

– Мудро поступает тот, кто принимает к сведению первое предупреждение, – одобрил Калеб, закуривая другую сигару. – Через несколько дней проверю, как продвигаются дела, – бросил он через плечо, спускаясь с палубы.

Старик вдруг почувствовал зависть. Эх, стать бы снова молодым и выглядеть так, как Калеб ван дер Рис! Прищурив старые глаза, Обри наблюдал, как Калеб идет по пристани, провожаемый взглядами местных бандюг. Он знал, что стоит хотя бы одному из них сделать неверное движение – Калеб схватит за горло любого и заставит молить о пощаде. В Калебе уже ничего не осталось от мальчика, это был настоящий мужчина. В эту минуту Фаррингтон готов был заложить душу самому дьяволу, если бы тот взамен превратил его в такого же Калеба ван дер Риса. Обри сделал бы это с радостью, без всяких сожалений.

Калеб легко вскочил в наемный экипаж и приказал извозчику ехать к дому Тайлера Синклера на Пэлл-Мэлл. Он прикинул, что поездка по Лондону в полдень займет более часа, и с тоской посмотрел на таверну «Петушиный хвост», где он мог бы насладиться кружкой холодного эля вместо того, чтобы трястись в душном и пыльном экипаже. Калеб вздохнул, сознавая, что все это пустые надежды: сейчас необходимо встретиться с Тайлером, чтобы узнать новости о приезде Сирены и Ригана.

Дорога к дому Тайлера проходила через Темз-стрит, которая тянулась параллельно реке. Калеб раздраженно ослабил воротник рубашки и пожалел, что находится не на борту своей «Морской Сирены». Выполняя обещание, данное уже давно, Сирена отдала свой корабль «Рэна» на попечение Калеба, а он из уважения к ней и в память о тех приключениях, которые они пережили вместе, переименовал корабль в «Морскую Сирену».

Калеб сосредоточил внимание на виде, открывающемся сквозь грязные окна экипажа. Здесь все оставалось по-прежнему. Нарядные зеленые улицы в районе Чаринг-Кросс-роул и Гайд-парка были Лондоном привилегированных граждан, а кривые переулки, по которым ехал Калеб, высокие мрачные здания, плотно прижатые друг к другу, где тени казались самыми темными в мире, представляли город простого люда. Но в самом этом внешнем уродстве присутствовала своеобразная красота, и сердце города находилось именно здесь, а не за стенами прекрасных кирпичных домов богачей. Тут жизнь била ключом: улочки были запружены носильщиками, которые тащили тяжелые грузы, то и дело отчаянно ругаясь, если кто-то мешал их продвижению; лавочники и торговцы толкали тележки по узким аллеям, расхваливая свои товары домохозяйкам, которые толпились здесь же, чтобы сделать покупки.