Розанна Битнер: Рассвет судьбы

Идальго усмехнулся.

– Посмотрим.

Том нахмурился и решил переменить тему. – Кстати, где, черт возьми, я нахожусь? Я знаю, что в Калифорнии, но где именно?

– В долине Сакраменто, сеньор, недалеко от Сономы. Это северная часть Калифорнии.

Они подошли совсем близко к дому, и тут Том увидел темноглазую девушку, наблюдавшую за ним с веранды. Она была совсем молоденькая. Ее красота поразила Тома в самое сердце. Он не мог отвести взгляд от больших красивых глаз девушки, от ее блестящих темных волос, каскадом кудрей спускавшихся до самой талии. Прелестное желтое платье выгодно подчеркивало ее высокую грудь и изящную фигурку.

– Осторожней, сеньор, иначе хозяин пристрелит тебя, – сказал Идальго. – Это его дочь, и он не спускает с нее глаз. Ее мать умерла, и у нее нет ни братьев, ни сестер. И она не для индейца.

Тому не понравились его слова.

– Думаю, что ее отец сам решит, кто достоин его дочери, а кто нет, – раздраженно заметил он. – А как ее зовут?

Идальго предостерегающе взглянул на него.

– Это донна Хуанита Розанна Гальвес де Сонома. Ей пятнадцать, и скоро она будет в том возрасте, когда ей можно выходить замуж. И тогда она выйдет за меня, Эмануэля Идальго.

Брови Тома удивленно поползли вверх.

– Ты уже просил ее руки, и она приняла твое предложение?

Мексиканец нахмурился.

– Нет. Я просто говорю тебе, как все будет. И нечего заглядываться на нее.

Том улыбнулся.

– Думаю, что все зависит от хозяина.

Они остановились перед домом, и Идальго бросил через плечо всем остальным:

– Вы все можете идти. Я остаюсь до тех пор, пока сеньор Гальвес не решит, как поступить с этим индейцем. Возвращайтесь на свои места.

Помощники удалились, украдкой бросая взгляды на Хуаниту. Том тоже стал смотреть на нее, не заботясь о предостережении Идальго. Возможно, тот только хвастается и много о себе воображает. Вряд ли он порядочный человек. Такой красавице нужен муж, который будет бережно лелеять ее.

Он знал порядки этих людей. Девушка – невинна. И останется такой до свадьбы, а выйдет только за того, кого одобрит ее отец. Внезапно Том поймал себя на мысли, что ему не хочется, чтобы ее мужем был кто-то вроде Эмануэля Идальго. Ему была неприятна сама мысль о том, что Идальго будет тем, кто сделает из нее женщину. Том решил во что бы то ни стало добиться здесь работы, но не в качестве раба, а за деньги.

Из дома вышел коренастый смуглый человек и первым делом прикрикнул на дочь, недовольный тем, что она так открыто разглядывает незнакомца. Девушка улыбнулась Тому и быстро исчезла внутри дома. Том подумал, что в такую жару под платьем у нее, наверное, ничего нет, но тут же укорил себя за подобные мысли. И переключил все свое внимание на ее отца.

– Вы и есть Антонио Гальвес?

– Да. И что же ты хочешь?

– Он ищет работу на ранчо, – встрял в разговор Идальго. – Но он индеец, хозяин. Я сказал ему, что вы не нанимаете индейцев за плату.

Гальвес бросил на него раздраженный взгляд.

– Я нанимаю тех, кто того стоит, и неважно, индеец это, мексиканец или белый, – холодно бросил хозяин.

Том едва удержался от улыбки, видя, как это не понравилось Идальго.

– Меня зовут Том Сакс, сеньор. Думаю, я стою того, чтобы мне платили. Я вырос на ранчо отца в Техасе. У нас была тысяча акров земли и превосходные лошади. Мой отец и сейчас занимается лошадьми, но не в Техасе, а в Колорадо. Я знаю лошадей и умею объезжать диких мустангов. Могу ездить на аукционы, чтобы помочь выбрать самых лучших кобыл и жеребцов. Знаю, как лечить больных и раненых лошадей и как принять роды у кобылы.

Гальвес слушал его, кивая.

– Техас? Наверное, помогал отбирать Техас у мексиканцев?

– Не думаю, что Техас отобрали. Я там вырос и любил эту землю. Мы дружили с мексиканцами, но они не помогли нам в борьбе против команчей и преступников. Нам самим пришлось защищать то, что принадлежало нам по праву – дом, землю, семью. Меня захватили в плен, и я несколько лет провел в мексиканской тюрьме. Когда меня выпустили, богатый мексиканец, вроде вас, дал мне работу и был добр ко мне. Вот тогда я и понял, что война шла не между народами, а между политиками. Когда американцы отвоевали Техас, его независимость обернулась против моего отца, поскольку он – индеец. Мы вынуждены были переехать. В Техасе у меня была жена, но она умерла. Теперь у меня нет ни дома, ни семьи, у меня нет ненависти к мексиканцам. На войне человек часто не знает, за что он сражается.

Гальвес опять закивал головой.