Саманта Джеймс: Непокорное сердце

Он еще волочится за хорошенькими девушками? Мнение Шаны о графе еще больше ухудшилось.

– Они падают в обморок от желания быть с ним, и все же он…

Шана не расслышала последних слов из-за топота копыт. Девушка быстро отошла в сторону и, схватив мальчика за плечо, потянула его за собой. На ее гладком лбу появилась морщинка: она почувствовала, что паренек очень худой – просто кожа да кости.

Заметив собирающиеся на западе сумерки, Шана сказала:

– Деревня недалеко, Вилл, но тебе лучше возвратиться туда до наступления темноты. Мать, наверное, уже ждет тебя к ужину.

К ее удивлению, мальчик замялся и опустил голову.

– Я не живу в деревне, миледи, а моя мать умерла, когда я был еще ребенком.

Кем же он был теперь? Этот вопрос едва не слетел у нее с языка, но она вовремя спохватилась. Вилл горделиво поднял свои плечи, и Шана не осмелилась спросить об отце, так как догадалась, каким будет ответ.

– И у тебя нет опекунов, Вилл? – Ее голос прозвучал довольно резко, она поняла это, когда мальчик оценивающе посмотрел на нее.

– Нет. Я один, – внятно произнес он. – Это все, что я имею, миледи.

– Где же ты спишь и питаешься?

– Иногда я получаю объедки с кухни, а одна женщина в деревне дает мне пирожки с мясом, когда ее муж убивает скот. Сплю я там, где можно положить голову. Частенько конюх разрешает мне спать в пустом стойле, – при этом он показал на конюшню.

В душе Шаны поднимался бессильный протест. Судьба баловала девушку. Всю жизнь ее лелеяли и потакали желаниям. Но почему судьбы была так жестока к этому мальчику? Такая жизнь совсем не для ребенка. Да и жизнью это нельзя было назвать.

– Не смотрите на меня так, миледи. Мои дела часто не так уж плохи.

Шана не стала возражать. Вилл считал себя взрослым мужчиной и не хотел, чтобы его жалели. Вместо этого она взяла сумку, висевшую на поясе, и, протянув ему, сказала:

– Возьми, Вилл. Здесь ты найдешь хлеб и сыр. Тебе хватит этого на ужин, а когда все съешь, купишь еще на те деньги, которые там найдешь.

Он с достоинством поднял свою маленькую головку.

– Я попрошайничаю только в крайнем случае, миледи, – твердо ответил Вилл.

– Ты не просишь, – живо отреагировала Шана, – и теперь в этом просто не будет нужды.

Отбросив грязные волосы со лба, мальчик посмотрел на сумку, но даже не попытался взять ее. Шана упрямо сжала губы.

– Возьми, Вилл. Считай это моим подарком или платой, если хочешь. Ты здорово просветил меня, и я благодарю тебя за это.

Держа его за руку, принцесса вручила ему сумку, сжав пальцы мальчика вокруг кожаной завязки. Она боялась, что мальчишка снова откажется. На миг ей показалось, что он что-то хочет сказать. Их глаза встретились, и Шана поразилась: его взгляд, не по возрасту проницательный, иглой вонзился в ее сердце. Вилл сделал шаг назад, держась за сумку, и, наконец, схватил ее и убежал.

Шана опустила руку. Она смотрела, как он стремительно побежал по двору прямо… к графу Вестену. Мальчик бесцеремонно схватил Торна де Уайлда за мантию и настойчиво подергал. Со страхом девушка поняла, что граф обратил на Вилла внимание. Мальчик, жестикулируя руками, что-то говорил ему, затем указал прямо на нее.

Джеффри не прочь был переключиться на вещи более приятные, чем война, тем более, если дело касалось женщин. Широкая улыбка появилась на его лице.

– Боже милостивый, да она же красавица! Да, Торн? Кстати, я не видел ее, когда мы приехали сюда, а ты?

Торн тоже посмотрел в ее сторону, он не припоминал такой женщины – изящной, как статуэтка, высокой и стройной, с головы до пят одетой в бархат глубокого зеленого цвета. На расстоянии он не мог отчетливо разглядеть черты ее лица, но изящный профиль был необыкновенно красив.

– Мальчик прав, – сказал Джеффри, – она ищет ночлег.

Торн поднял бровь.

– Возможно, она чья-то жена.

– Боже сохрани! – смех Джеффри прозвучал глухо, с намеком. – Постараюсь выяснить, но если ей действительно нужен ужин и постель, то я, с радостью предложу свою.

Когда Джеффри отправился через всю крепость к ней, Торн покачал головой. Было совершенно очевидно, что эта женщина не из тех, кто позволяет мужчине укладывать себя в постель за горячий ужин. Даже на расстоянии он без труда разглядел, что она роскошно одета и держится так, словно, привыкла к поклонению.

Джеффри был человеком своего времени. Любил сражаться, охотиться, пить вино и волочиться за женщинами, но при этом надо отдать ему должное, когда дело касалось последнего, не забывал, что он – рыцарь.