Кристина Додд: Под шотландским пледом

Она демонстративно закинула на спину конец шали и повернулась, намереваясь отправиться в спальню или в винный погреб – куда угодно, лишь бы там не было Хэддена Фэрчайлда.

Но Сайма, которая научила ее всему, что касается гостеприимности и хороших манер, так строго погрозила ей пальцем, что Андра струсила. Неохотно подчиняясь этому безмолвному и властному приказу, Андра снова повернулась к гостю, ожидая увидеть, что Хэдден усмехается, глядя на Сайму, и молча благодарит ее за то, что она заставила Андру подчиниться требованиям любезности. Но он не усмехался и, уж конечно, не смотрел на Сайму. Его взгляд не отрывался от Андры.

Податливость, дрожь, желание броситься ему в объятия и искать там прибежища – все это не более чем небольшая слабость при виде мужчины, который научил ее страсти. Не важно, что он повелевает ею без слов; Андра Макнахтан не игрушка в чьих-то руках, она ему не покорится.

Стряхнув с себя апатию, она заговорила, и, поскольку слова были неискренними, голос прозвучал тяжело:

– Мистер Фэрчайлд, как приятно, что вы снова посетили нас. Что вас опять привело в мой уголок?

Он выпрямился, отодвинулся от камина и шагнул к ней.

– Вы мне солгали.

Это дерзкое обвинение потрясло ее. Она, конечно, солгала. Но как он узнал об этом?

– О чем вы?

– О свадебном пледе.

Она сжала руки, скрытые в складках платья.

– О свадебном пледе. О свадебном пледе Макнахтанов?

– А вы знаете о каком-либо ином пледе?

– Нет, – неохотно ответила она.

– А он существует?

– Да, – призналась она с еще большей неохотой.

– Тогда почему, зная, что я приехал собирать сведения об обычаях Шотландии, вы не рассказали мне о свадебном пледе? – Он неслышно подошел к ней, тень его упала на Андру, дым от огня стлался за ним, словно желая приласкать. – Вы рассказали мне о камне на горе, который, говорят, положили туда великаны, и о колодце, исполняющем желания, из которого вылезают духи накануне Хэллоуина, – о вещах, таких распространенных в Шотландии, что их не стоит и записывать. Но вот о свадебном пледе вы не сказали ни слова.

Конечно, не сказала. Он провел в ее замке четыре дня, и это время было словно изъято из реальности и повседневных дел. Четыре коротких волшебных дня она почти не думала об обязанностях, лежащих на ней как на вожде своего народа. Она занималась только Хэдденом и чувствами, которые он в ней вызывал.

То была не любовь; Андра знала, что такое любовь. Любовь она испытывала к своему дяде до того, как тот был объявлен вне закона, к отцу и брату до того, как они бежали в Америку, к матери, до того, как та умерла с горя.

Это было совсем другое чувство – беспечное, полное смеха и неожиданно вспыхнувшей страсти. Андру не тревожило, что он непременно уйдет; важно было одно – не упустить, пока не поздно, прекрасный миг, чтобы не умереть старой девой, измученной житейскими тяготами.

– Так что же насчет свадебного пледа? – поторопил он ее.

Она вздернула подбородок и посмотрела на гостя. Он стоял совсем близко. Она видела каждую прядь его волос, подстриженных, расчесанных и влажных, чувствовала запах вереска, кожи и мыла, ощущала ярость, которая питалась вызываемым ею желанием. Но Андра не отступила, и она не отвела взгляд. Она и забыла, что он так высок.

– Я не помню о нем, – солгала она. Он сразу же понял это.

– Вы не помните, – повторил он. – Вы не помните о гордости Макнахтанов.

– Не помню. – Снова ложь, но лучше солгать, чем признаться в упрямом решении никогда не помышлять и не говорить о замужестве и, самое главное, не представлять, каково это было бы – прожить всю жизнь с мужем. – Почему я должна помнить об этом старье? Оно спрятано где-то в сундуке, я никогда о нем не вспоминаю.

– Леди Валери сказала, что Макнахтаны вынимают его и показывают всем своим гостям.

– Я этого не делаю. – Ей очень хотелось выдержать его взгляд. Но синее пламя глаз прожигало насквозь, и нервы у нее не выдержали. Она отвела глаза.

– Трусиха, – еле слышно проговорил он.

Но она услышала. Она слышала все, что он говорил, жаль, не могла слышать всего, что он думает.

Молчание затянулось. Он протянул к ней руку. А потом погладил по щеке. Пальцы у него дрожали, потому что хотелось прикоснуться к ней, и Хэдден старался побороть это желание. А ей хотелось его прикосновений, и она тоже старалась побороть это желание.

Шаги за дверью заставили их отойти друг от друга, в столовую суетливо вошла Сайма в сопровождении двух сияющих служанок. Одна несла дымящуюся супницу, другая – корзину с обещанными картофельными лепешками. Служанки поставили еду на середину маленького круглого стола, а Сайма одним взглядом окинула всю сцену. Андре показалось, что она расслышала легкое удовлетворенное пыхтение, после чего домоправительница разразилась речью: