– Представляю себе.
Синие глаза Девлина обратились к Гидеону, выражение их было каким-то печальным.
– Но ты проехал всю дорогу до Вирджинии-Сити не за тем, чтобы помешать свадьбе Уиллоу и Пикеринга? – спросил он ровным голосом.
– Конечно, нет.
– Дела на железной дороге, говоришь?
– Да.
– Это связано со Стивеном?
Гидеон поднялся с кресла и подошел к окну с тяжелыми занавесками у заваленного бумагами стола Девлина. Врать ему не имело смысла, судья был слишком умен.
– Да.
Судья разразился неудержимым смехом.
– Ты никогда не поймаешь его, – сказал он с удовольствием. – Знаешь, Гидеон, как индейцы зовут Стивена?
Хотя алкоголь и снял некоторое напряжение с плеч Гидеона, они все же ныли. Он молчал; ему совсем не хотелось признаться себе в том, что на него возложена непомерно тяжелая задача.
Девлину Галлахеру было очень приятно развивать свою мысль.
– Они зовут его «Горный Лис». И не без причины, друг мой, не без причины.
– Его разыскивают, – сказал Гидеон без всякого воодушевления, даже не повернувшись и не взглянув на человека, который был теперь его тестем.
– Из-за дел на железной дороге?
– Да. Стивен грабил поезда. Мы не можем позволить себе смотреть на это сквозь пальцы, судья.
– Думаю, вы правы, – сказал судья печально. – Что хуже всего, Стивен, мне кажется, делает все это, чтобы как-то оскорбить меня.
Наконец Гидеон отвернулся от окна. После всех событий этого дня ему казалось, что уже ничто не сможет поразить его, но слова Девлина Галлахера просто потрясли его.
– О чем вы?
– О том, что сын ненавидит меня, и боюсь, что правильно. Я просто не знаю случая, когда бы он напал на поезд или почтовый экипаж, которых не вез бы одну из моих платежных ведомостей.
В небе загрохотало. Тучи, весь день сгущавшиеся вдалеке, приближались.
– Два месяца назад Стивен Галлахер со своими ребятами остановил «Сентрал пасифик». [2]Они забрали двадцать пять тысяч долларов.
Девлин кивнул.
– Двадцать пять тысяч моих долларов, и ни цента больше. Я не поддерживаю железнодорожные власти и не понимаю, почему они с таким рвением стараются поймать Стивена.
– Были напуганы пассажиры, – предположил Гидеон.
– Никто из них не пострадал, – возразил судья.
– Но ведь это не оправдывает вашего сына! Никому непозволительно останавливать «Сентрал пасифик» только потому, что ему так хочется!
– Стивена повесят, если ты поймаешь его. Тебе это известно?
Гидеон отставил стакан с виски, стукнув им по столу.
– Его будут судить по закону, судья. Девлин громко рассмеялся:
– Боже мой, ты слишком уверен в себе и своей железной дороге, парень. Венсел Тадд вот уже шесть лет гоняется за Стивеном, но даже близко к нему не подобрался. Ты, парень, знаешь, кто такой Тадд? Ну, так я скажу тебе. Он лучший во всей округе охотник за преступниками! Как, черт возьми, ты собираешься найти моего сына, если даже он не может?
Гидеон подумал об этой золотоволосой и кареглазой девушке, которая была сейчас наверху. Благодаря тому, что он сделал с ней здесь и в Нью-Йорке, впредь ее будут считать блудницей. И тем не менее именно она была ключиком к тому, чтобы найти Стивена Галлахера.
– Не знаю, – солгал он в ответ на вопрос судьи. Внезапно он почувствовал смертельную усталость, хотя был только полдень. Ему нужно было еще написать письмо Дафне, что-то вроде объяснения случившемуся, так как он должен был жениться на ней в первую неделю сентября.
Гидеон подошел к вешалке, стоявшей у дверей кабинета, и снял с крючка свою пыльную, помятую в дороге куртку. В сложившихся обстоятельствах ему неловко было оставаться в этом доме. – Я остановлюсь в гостинице «Юнион», – сказал он неподвижно сидевшему и погруженному в свои мысли судье Девлину Галлахеру.
– Твоя мать будет в ярости, – ответил судья. Гидеон пожал плечами и открыл дверь.
– Господин судья.
Галлахер поднялся с кресла и повернулся к нему:
– Да?
– Мне жаль.
Взгляд судьи был невероятно спокойным.
– Я знаю, – ответил он.
Гидеон вышел под дождь, подняв воротник от ветра.
В окно комнаты стучали капли дождя. Гидеон распечатал пачку писчей бумаги, которую купил в лавке по соседству, и взялся за перо. «Дорогая Дафна, – написал он. – Вот я и на Диком Западе…»
Он скомкал листок и начал заново: «Дорогая Дафна, ни за что не угадаешь, где я».
Сочтя и это недостаточным, он взял чистый лист бумаги, написал: «Дорогая Дафна, я могу не успеть вернуться к свадьбе».
Читать дальше