Элизабет Лоуэлл: Только ты

Слабая улыбка тронула лицо Евы. Она встала на цыпочки и коснулась губами щеки Калеба.

— Вы добрый человек, Калеб Блэк, — прошептала она.

— Для многих это откровение, — произнес он серьезно. — Поскольку вы так настроены уезжать, мы отправимся на заре. Иначе вам придется ехать одной, а эта страна не для одинокой женщины.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — ответил Калеб. — Но когда примчится Рено и рванется в Каньон-Сити за вами, непременно скажите ему, что это была не моя затея.

— Рено не поедет догонять меня, а тем более через Великий Водораздел.

Ева направилась к хижине, в которой жили Калеб и Виллоу во время строительства большого дома.

Виллоу провожала Еву полным сочувствия взглядом до тех пор, пока та не вошла в хижину и не закрыла за собой дверь.

— Почему она не хочет остаться в доме с нами? — спросила Виллоу.

— Думаю, что по той же причине, по какой не хочет остаться вообще у нас. Она знает, что Рено против общения сестры и девушки из салуна.

— Ева работала в салуне, но она не девица из салуна, — с горячностью проговорила Виллоу. — Боже мой! Как же он может быть таким слепым!

— А как это было со мной одно время? Или возьми Вулфа и Джесси.

— Это потому, что вы мужчины? — предположила Виллоу не без яда.

Калеб засмеялся. Он протянул к ней руку и прижал ее к себе.

— Я все равно надеру Рено уши, — сказала она, обнимая Калеба за талию.

— Не беспокойся, душка. Я предоставил это проделать Рейфу. Он так рвался в бой, что я даже испытываю жалость к Рено.

Прежде чем Виллоу успела что-то сказать, он поцеловал ее. Очень нескоро оторвался его рот от ее губ.

— Этан спит? — спросил он.

— Да, — шепотом ответила Виллоу.

— Ты не хочешь расширить свои знания о древнем искусстве ловли форели голыми руками?

— А кто будет форелью на этот раз? — поинтересовалась Виллоу, скрывая улыбку.

Калеб тихонько засмеялся:

— Каждый по очереди.

Ева сидела за единственным столом в хижине, наблюдая за тем, как луна и лампа отбрасывают не совпадающие друг с другом тени на поверхность деревянного стола. При этом она механически тасовала колоду карт. Каждый раз несколько карт выскальзывали из колоды и падали на край стола.

Рассеянно хмуря брови, Ева попробовала согнуть пальцы. Сейчас они двигались гораздо лучше, чем несколько дней назад, когда Ева только приехала на ранчо Калеба. И тем не менее они еще оставались неловкими и недостаточно гибкими после того кошмарного дня в шахте, когда ей пришлось сквозь камни и щебень пробиваться к тому, что представляло ценность неизмеримо большую, чем золото.

«А эта жуликоватая девчонка оставила хоть немного золота»?

Руки Евы невольно сжались в кулаки. Затем она медленно разжала их и приложила к поверхности стола с такой силой, что не видна была дрожь в пальцах.

Ева сделала глубокий вдох и собрала карты. Она аккуратно подровняла колоду и снова начала тасовать ее. Когда выскальзывали отдельные карты, Ева не поднимала их.

Она понимала, что нужно спать, поскольку дорога в Каньон-Сити будет долгой и утомительной. Но сон не шел к ней. Как только она закрывала глаза, ей слышался скрежет и грохот горной породы, безжалостно накрывающей потерявшего сознание Рено.

Со стороны конюшни донеслись приглушенные мужские голоса. Ева прислушалась, посмотрела на серп луны и решила, что Чугунный собрался совершить свой обычный ночной обход чуть пораньше.

Ева рассеянно согнула пальцы, подобрала выскользнувшие карты и взглянула на них. Чем больше она упражняла руки, тем послушнее они становились, хотя были еще далеко не в форме. Ева поставила себе задачу перетасовать карты, не потеряв ни одной.

Из передней потянул прохладный ветерок. Она удивленно подняла голову.

На пороге стоял Рено и смотрел на Еву так же, как тогда, когда впервые увидел ее в салуне «Золотая пыль», переводя взгляд с красного платья на пронзительные золотые глаза и дрожащий чувственный рот.

Усталый после долгого путешествия, с синяками и шрамами на лице, он был еще более красив, чем обычно. А его глаза горели зеленым пламенем, и в них читалось неукротимое желание.

Когда Ева увидела того, кого больше не надеялась увидеть, карты задрожали в ее руке и рассыпались. Она попыталась их собрать, но пальцы не повиновались ей. Она сжала кисти в кулаки и спрятала в подол платья.

Рено выдвинул второй стул из-под стола и сел. Одним взмахом руки он сбросил карты со стола. Словно осенние листья, карты покружились и улеглись на полу. Рено расстегнул куртку и вынул свежую колоду карт из кармана рубашки.