Барбара Картленд - Вор и любовь

Однако, несмотря на все это, они все весело провели этот час в огромном банкетном зале.

Дикс развеселил всех, рассказывая о своих смешных приключениях, которые с ним случились год назад на рыболовном судне около Капри, он поддразнивал своего брата по поводу его недавнего пребывания в Баден-Бадене, и даже не оставил герцогиню равнодушной, когда прошелся по поводу ее недавних изменений в саду и заговорил о подарке, который он ей привез из Парижа.

Он был настоящим хозяином, принимавшим гостей, а герцог, смеявшийся его шуткам и не сводивший с него глаз, в которых горел задорный огонек, создавал прекрасный фон его чувству юмора.

«Он любит его», – подумала Элоэ, глядя на герцога, неотрывно смотревшего на своего младшего брата.

Затем она повернулась посмотреть на выражение лица герцогини, которое было совершенно иным. Элоэ не совсем понимала, что оно могло означать.

Было ли это неодобрение или сожаление по поводу того, что Дикс выглядел таким сильным и здоровым, в то время как его старший брат был таким хрупким и больным?

Она не могла понять, в чем тут дело, и это только добавило еще один вопрос ко всем другим, теснившимся в ее голове. Когда ужин был окончен, Дикс, вместо того, чтобы остаться в столовой вместе с герцогом и Стивом, проследовал за дамами в другую комнату.

– Пошли со мной, я покажу тебе кое-что, – сказал он, беря Элоэ под руку.

Прежде чем она поняла, что происходит, он провел ее через небольшую приемную, а оттуда они вышли в сад.

Солнце только что закатилось. На западе небо пламенело ярким багрово-золотым цветом, в то время как высоко, прямо над головой, уже мерцали первые вечерние звезды.

Он молча провел ее через цветник с розами, затем они повернули на узкую мощеную дорожку и подошли к беседке, увитой зеленью с оранжевыми цветами и расположенной рядом с каменным фонтаном.

Здесь Дикс остановился и повернулся к ней, чтобы посмотреть ей в лицо. Кончиками пальцев он приподнял ее подбородок и заглянул в ее глаза.

– О, Элоэ! – сказал он.

Было произнесено всего лишь ее имя низким, грудным голосом, но какой неизмеримой силой он обладал, что привел всю ее в движение. Она буквально содрогнулась, и, так как она отчаянно хотела его поцеловать, она выставила руки вперед, чтобы остановить его.

– Нет, не сейчас. До тех пор, пока ты мне все не объяснишь.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Разве это не все, что ты хочешь услышать?

– Это, значит, все, – ответила она. – Но я должна знать и все остальное.

– Ты такая любопытная?

– Любопытная и злая! Почему ты мне лгал? Почему ты поддерживал во мне убеждение в том, что ты вор?

– Потому что я вор и есть, – согласился он. – Я украл твою любовь, разве не так? Ты усиленно этому сопротивлялась, и все-таки я ее завоевал. Я понял это, когда ты пришла ко мне сегодня утром и была готова бежать со мной, находиться в изгнании, встретить лицом к лицу абсолютно неизвестное, враждебное будущее, лишь бы только мы могли быть вместе.

Элоэ почувствовала, как ее лицо заливает краска.

– Я думала, что ты в опасности. Я бы не сказала ничего подобного, если бы я в это не верила.

– Моя дорогая, я обожаю тебя за это. Это и было то, что я хотел от тебя услышать.

– Но почему? Почему?

– Можно я поцелую тебя, прежде чем начну свои объяснения? – спросил он глубоким и страстным голосом.

Она отрицательно покачала головой, упиваясь на какой-то момент своей властью над ним, видя желание в его глазах, нетерпение, с которым он протянул руки вперед к ней.

– Нет, – ответила она. – Скажи мне сначала то, что ты должен мне сказать. Я не уверена, что собираюсь тебя прощать.

Он улыбнулся при этих словах и, взяв ее руку, поцеловал ее ладонь так, что она задрожала и почувствовала, как в ней, почти с невероятной силой, разгорелось желание броситься к нему в объятия.

Затем она взяла себя в руки.

Он должен быть наказан, хотя бы немножко, за то, что заставил ее страдать. Она убрала свою руку.

– Расскажи мне все с самого начала, – приказала она. Он слегка вздохнул, как бы в нетерпении, и завел ее в беседку, в которой стояла удобная скамейка под цветущей ароматной зеленью.

– Я говорил тебе, что случилось со мной во время войны, – начал он. – Это было правдой, все правда. Я сбежал, и мои отец и мать никогда по-настоящему не простили меня. Нельзя их винить. Я заставил их очень сильно волноваться.

Однако, когда война кончилась, я вынужден был вернуться опять домой; я нашел, что размеренная жизнь в «Шато», ограниченная различными предписаниями, для меня скучна. Мне необходимо было получить образование. Мои родители нашли мне репетиторов, и я, на короткое время, поступил в университет.