Виктория Холт: Испанский жених

– Как… как вы посмели! – задыхаясь от злости, прохрипел Карлос. – Вы забыли, что… я сын короля!

В этот момент в комнату вошел Филипп. Отец и сын с ненавистью посмотрели друг на друга. Карлосу показалось, что он еще никогда не встречал такого сурового выражения лица и таких холодных, безжалостных глаз, какие сейчас видел перед собой.

– Что… что угодно Вашему Величеству? – пролепетал он. Вместо ответа Филипп повернулся к людям, стоявшим за его спиной.

– Я передаю принца дона Карлоса в ваши руки, – сказал он. – Не выпускайте его из этой комнаты. Не выполняйте его распоряжений, прежде не посоветовавшись со мной. Держите его под домашним арестом.

– За что? – закричал Карлос. – Что я такого сделал? Я ведь не убил вас! Меня предали… Вы не можете так обращаться со мной!..

– Мне больше нечего сказать, – отрезал Филипп. Он направился к двери.

Карлос, не слезая с постели, встал на колени.

– Отец! – взмолился он. – Прошу вас… не держите меня под стражей. Дайте мне свободу! Если меня не выпустят отсюда, я убью себя!

– Себя убивают только сумасшедшие, – через плечо бросил Филипп.

– Я не сумасшедший… я всего лишь доведенный до отчаяния несчастный человек. Меня не любит никто, кроме… кроме… кроме тех, кого не пускают ко мне. Но это не меняет их любви ко мне! И вы ничего не сможете поделать… я всегда буду между вами! Я молод, король Филипп! Молод – а вы уже старитесь. Вам никуда от меня не деться… я обязательно кого-нибудь убью!.. Хотя бы – себя самого…

Уже подойдя к двери, Филипп оглянулся. Он уже принял решение, и Тайный Совет согласился с ним. Сейчас ему всего лишь хотелось в последний раз посмотреть на сына.

Узнав о заключении Карлоса под стражу, Елизавета потупилась. Затем, не глядя на супруга, спросила:

– Могу я видеть его?

– Разумеется, нет.

– Я могла бы помочь ему. Он хорошо относился ко мне.

– Я знаю, – нахмурившись, сказал Филипп. Она подняла голову.

– Что с ним будет?

Филипп не ответил, но по ее расширенным от ужаса глазам понял, что она прочитала его мысли.

Ей хотелось закричать: «Филипп, вы не посмеете! Не посмеете убить вашего собственного сына!» Но она помнила слова клятвы, произнесенной им на аутодафе в Вальядолиде: «… и если мой сын станет еретиком, я сам принесу хворост и подожгу под его ногами». И думала, что он не сможет выполнить это обещание.

Она не высказала своих мыслей вслух – отчасти ему все-таки удалось сделать из нее испанку.

Больше они ничего не могли сказать друг другу. Между ними стоял Карлос.

Магистр Оливарес пожелал говорить с королем наедине.

– Ваше Величество, принц Эболийский довел до моего сведения некоторые свои соображения относительно дона Карлоса.

– В каком состоянии он застал моего сына?

– Сир, ваш сын очень болен – неизлечимое помутнение рассудка.

– А физически?

– Едва держится на ногах. Ваше Величество, принц Эболийский распорядился дать дону Карлосу один препарат, применение которого, как он сказал, согласовано с вами.

– Считайте, что принц Эболийский действовал от моего имени.

– В таком случае, Ваше Величество, прошу меня простить за то, что я оторвал вас от дел. Я просто полагал, что подобные препараты нельзя применять без вашего ведома.

– В данном случае подобный препарат окажет благотворное воздействие, – холодно сказал Филипп.

– Я вас понял, Ваше Величество.

Магистр Оливарес поклонился и вышел из комнаты. Елизавета поинтересовалась:

– Зачем приходил магистр? У него какие-нибудь новости о принце?

– Да, – сказал Филипп.

– Ему лучше? – спросила она.

– Ему уже никогда не будет лучше. Нам остается надеяться на то, чтобы не было хуже.

Взглянув на удовлетворенное лицо супруга, Елизавета поняла, что он решил какую-то проблему, прежде доставлявшую ему немало беспокойств. Она подошла к нему и взяла за руку.

– Филипп, – сказала она, – вижу, что у вас хорошее настроение. Я рада за вас.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Изабелла, – сказал он, – давайте помолим Бога, чтобы он подарил нам сына.

Еще раз взглянув в невозмутимое лицо Филиппа, Елизавета вдруг почувствовала, что все ее тело леденеет от ужаса.

Карлос уже не кричал, не угрожал стражникам. Недавно он выпил специально для него приготовленный бульон; после этого на Карлоса нашла какая-то слабость. Теперь он мог только лежать, а говорить – лишь шепотом.

Казалось, он не понимал, где находится. Его мысли блуждали в далеком прошлом; он называл себя Малышом и просил принести ему какой-то медальон.