Виктория Холт - Фаворитки

— А что, если король говорит не правду?

— Тем не менее он это говорит, а если он говорит: «Никакой черной шкатулки!»— значит, ее и не должно быть!

— Нелли, вы странная женщина.

— Странная, потому что я не воспитываю моего маленького графа так, чтобы он нес чепуху о черной шкатулке с моим свидетельством о браке?

— Не шутите, Нелл. Вы меня укроете здесь? Позволите мне остаться? Это лишь на короткое время. Может быть, вы сможете убедить короля встретиться со мной? Мне некуда идти, Нелл. Нет никого, кому бы я мог довериться.

Нелл посмотрела на него. Темные волосы так похожи на волосы милорда Берфорда. Темные глаза… большие блестящие глаза Стюартов. Ну, в конце концов, они же сводные братья!..

— Вы, должно быть, хотите есть, — сказала Нелл. — И постель для вас здесь будет столько времени, сколько вам понадобится.

Монмут оставался у нее в доме, и об этом знал весь Лондон. Типичным было и то, что король, будучи в курсе дела, молчал. Он был рад, что Нелл приглядывала за мальчиком. Ему нужна мать, он нуждался в хорошо развитом здравом смысле Нелл.

Нелл умоляла Карла встретиться с сыном. — Он совсем побледнел, и лицо у него вытянулось. Боится, что вы, ваше величество, его больше не любите.

— Эти страхи должны пойти ему на пользу, — ответил Карл. — Я не стану с ним встречаться. Предложите ему уехать, Нелл, ради него же самого.

Нелл теперь повсюду знали как «протестантскую шлюху». В этом круговороте событий необходимо было занять чью-либо сторону. Ее шумно приветствовали на улицах; лондонская чернь, вскормленная на выдумках о католических заговорах, считала ее своей сторонницей.

Короля любили, так как все помнили его приветливость, и в это полное тревог время старались обвинить за все, что делалось от его имени, окружающих его людей. Герцогиня Портсмутская была врагом, Нелл была другом народа.

Однажды, когда она возвращалась домой в карете, ее окружила толпа, и, считая, что внутри кареты притаилась Луиза, люди начали швыряться грязью и ругаться, распаляясь все больше и готовясь разнести карету в щепки.

Нелл просунула голову в окно и попросила их остановиться.

— Прошу, люди добрые, уймитесь, — воскликнула она. — Я протестантская шлюха.

— Это Нелли, а не Карвелл, — закричал кто-то из толпы, и все подхватили его возгласы:

«Боже, храни Нелли! Да здравствует малышка Нелл».

Они окружили карету и долго провожали ее по дороге к дому.

Нелл была воодушевлена. Было приятно сознавать, что Косоглазую красотку, которая продолжала пользоваться благосклонностью короля, так не любил народ, а сама она была столь популярна. Нелл продолжала беспомощно барахтаться в политике, хотя и понимала в ней все так же мало. И все же она понимала вполне достаточно для того, чтобы знать свое место, она сознавала, что она не политик, она, сознавала, что король не может обсуждать с ней вопросы политики, как он мог обсуждать их с Луизой. По какому-то случаю она выразилась так: «Я не стремлюсь руководить королем в делах политики. Я всего лишь его подруга».

Тревожная зима сменилась весной, а потом пришел июнь. Нелл никогда не забудет тот июньский день, потому что тогда в ее жизнь вошло горе, и она знала, что бы с ней в дальнейшем ни случилось, она уже никогда не будет полностью счастлива снова.

К ней в дом прибыл посыльный. Ее слуги выглядели поникшими, и она сразу поняла, что случилось что-то недоброе и они боятся ей об этом сказать.

— В чем дело? — спросила она.

— Прибыл посыльный, — ответил ей эконом Граундес. — Из Франции.

— Из Франции, Джемми!

— У милорда Боклерка болела нога.

— Болела нога! Почему же мне об этом не сказали?

— Мадам, все случилось так быстро! Еще накануне малыш счастливо бегал повсюду, а на следующий день…

— Умер, — тупо сказала Нелл.

— Мадам, было сделано все возможное… Нелл бросилась на диван и закрыла лицо руками.

— Это не правда, — рыдала она. — У него все было в порядке. Иногда Джемми кашлял, и все. Почему мне не сказали?.. Мой маленький мальчик… Умереть из-за больной ножки!

— Мадам, он не долго страдал. Он умер тихо, во сне.

— Я не должна была его отпускать! — твердила Нелл. — Мне надо было держать его около себя. Он ведь совсем крошка. Мой малыш…

Ее пытались успокоить, но ничего из этого не получилось. Она отослала всех прочь. На этот раз Нелл хотела остаться одна.

Ее маленький Иаков, лорд Боклерк, для которого она планировала такое великолепное будущее, умер, и она никогда больше не увидит ни этих удивительных темных глаз, глядящих на нее, ни младенческих губок, просящих ее станцевать джигу.