Пейдж Брэнтли - Узник моего сердца

– Нет, не знаю. Последние три месяца я провел в Понтуазе, будучи, к сожалению, трезвым и целомудренным.

Сестра настолько удивилась его заверению, что даже забыла нахмуриться.

– Ты сказал, три месяца?

– Да. По этой же причине я не навещал тебя до сегодняшнего дня и не поблагодарил за подарок, – он хотел добавить, что она лучше знала бы, что делает ее брат, если бы больше уделяла внимания собственной семье, а не дворцовым сплетням, но решил промолчать.

– Ты не лжешь мне?

– Много лет назад я понял, что это бесполезно, – еле слышно пробормотал Лэр, отводя глаза от пронизывающего взгляда сестры.

– Что?

– Нет, конечно, нет, Агнес.

– Тогда, видимо, ты не вовлечен…

– Вовлечен во что? Ты говоришь загадками.

– До меня дошли слухи, опасные слухи. Шепчут, что королевские невестки завели себе любовников – братьев д'Олни. Также упоминается твое имя.

– Но это же смешно!

– Ты уверен?

– Да, – его ладони вспотели. Агнес всегда так влияла на него. Лэр отвел глаза, направив взгляд на маленький искусственный пруд слева от бронзовых часов. Поверхность пруда покрывали лилии, над ними порхали стрекозы. – Только дурак будет играть в эти игры.

– Мужская натура часто заставляет мужчин делать глупости.

– Но не такие, как эта. Ты сама сказала, что это слухи.

Она наклонилась вперед и взяла брата за руку.

– Поклянись, что не имеешь к этому никакого отношения.

– Не имею, – их глаза встретились. Лэр поежился. – Почему я должен тебе лгать? – произнес он наконец.

– Потому что ты всегда был лжецом, и лгал с удовольствием. Нет, не отрицай. Ты не забыл те времена, когда набил лягушками корзинку для шитья нашей тетки? Или день, когда притворился, что утонул в реке на глазах отца Грегори?

– Он был тираном, – пробормотал Лэр. Воспоминание тронуло улыбкой его губы – он всячески избегал уроков латыни.

– И потом был еще случай, когда ты обманул брата и сделал из него посмешище, прежде чем…

– Все это было много лет назад, – прервал он сестру. – Я был ребенком. И делал это для развлечения.

– Мессир, наш отец не находил это смешным.

– Да, – согласился Лэр, вспоминая, как сильно был избит.

Агнес прищурила глаза.

– А почему я должна теперь верить тебе?

– Потому, что я говорю правду.

– Тогда поклянись перед Богом, отныне и навсегда, что ты не вовлечен в этот скандал.

Лэр, чувствуя, что нет другого пути заставить ее замолчать, устало подчинился.

– Клянусь тебе перед Богом, я не замешан в скандале.

– Знаешь ли ты об этих бесчестиях?

– Нет! Во имя Христа, Агнес! – он хотел сказать что-то еще, но она подняла руку.

– Довольно! Я верю тебе, Лэр. Но ты должен обещать, что будешь избегать братьев д'Олни. Хорошо?

– Конечно.

– А теперь, – Агнес широко улыбнулась, – мы поговорим о более приятных вещах.

Обещание Агнес занять брата приятной беседой длилось лишь до тех пор, пока она не заговорила о давнишней ссоре Лэра со старшим братом Тьери. Ко времени, когда подали обед, у Лэра звенело в ушах.

Поскольку у Агнес и Жерома де Маржинея не было детей, за большим столом они сидели втроем. Вероятно, служанки Агнес, одна из которых была дальней родственницей, и несколько писарей, нанятых Жеромом, в тех случаях, когда приезжали гости, ели на кухне.

В зале было тепло, но неуютно, а снующие вокруг слуги, подавая еду, задевали рукавами стол, постоянно натыкались друг на друга. Казалось, их слишком много. Жером ел так же быстро и решительно, как и расправлялся с налоговыми делами и во время обеда не произнес и дюжины слов. У Агнес, напротив, в ходе разговора едва хватало времени положить в рот хоть что-нибудь. У нее было свое мнение обо всем. Одна из тем, касающаяся публичных сожжений тамплиеров, [2]особенно ее интересовала. Зрелище сильно волновало простых людей. Они опасались возмездия Бога. Глава тамплиеров во время казни публично проклял короля и весь его род.

Это судилище было настоящим позором. Попросту говоря, король, отчаянно нуждаясь в деньгах, обвинил религиозный орден в служении дьяволу и присвоил себе все богатства. И хотя инквизитор короля признал тамплиеров виновными, было похоже, что гибель на них в большей степени навлекли их огромные сундуки с золотом и драгоценностями, чем сама ересь. Агнес непрерывно говорила об этом, больше всего ее интересовало, как скажется проклятие на процветании королевской семьи.

Наступил вечер, когда Лэр, наконец, покинул дом сестры. С наступлением сумерек дороги расчистились. Ароматы кухонь наполняли воздух. В домах зажигались огни.