Эйна Ли: Обретенная любовь

— Адам, — позвала она. В дверном проеме тотчас появилась Симона. — Где я? — спросила Эви в замешательстве.

— Не волнуйся, дорогая. Мы перенесли тебя в другую комнату. Сэм и я здесь, рядом с тобой.

— А где Адам? — взволнованно спросила Эви.

Симона принужденно улыбнулась:

— Его… нет.

— Мне нужен Адам, — захныкала Эви.

— Тихо, дорогая. Ты очень больна. У тебя может снова появиться жар. Врач прописал успокоительное и сказал, что тебе вредно волноваться.

— Как долго я больна? — Эви почувствовала, что снова погружается в темный водоворот.

— Почти две недели.

— Две недели? — переспросила Эви, не уверенная, что правильно расслышала Симону. Затем все исчезло. Она снова погрузилась в темноту. Прошла еще неделя, необходимая Эви для восстановления сил. Адам уехал. Потрясение было слишком сильно: если бы она рассказала ему о своих чувствах до его отъезда, то все было бы по-другому.

Прошло шесть недель, прежде чем Эви встала на ноги и почувствовала себя достаточно здоровой, чтобы уехать из города. Желая остаться неизвестным, Сэм терпеливо мирился со скукой, предпочитая салунам уединение в своей комнате. В результате Симона заподозрила, что беременна. Ее радости не было границ, если не считать беспокойства за Эви.

— Где ты собираешься рожать ребенка? — спросила Эви, когда ей сообщили новость.

— Как можно дальше от золотых приисков. Сэм хочет купить землю на севере, о которой ему говорил Адам, и устроить там тихую мирную жизнь.

— Я очень рада за вас обоих. — Эви замолчала, размышляя о приближающемся событии.

— Только подумать, скоро я стану тетей.

— Хорошо, если бы ты поехала с нами, — вставила Симона. — Мы все воспитывались, не имея семьи, и потому не хотим, чтобы наши дети росли, не зная своих родственников:

Эви улыбнулась невесело:

— Хорошее предложение, но я не хочу состариться на вашем ранчо. — Ее лицо смягчилось, когда она подумала о другом варианте. — Может быть, мне снова открыть кондитерскую? В конце концов это единственное, что мне удалось без помощи Адама.

Сэм, до сих пор остававшийся безучастным, откашлялся:

— Не совсем так, Эви. Пришло время узнать тебе правду.

Эви повернулась к Симоне, ожидая увидеть поддержку на лице подруги. Симона невинно пожала плечами.

— Адам следил за тобой с самого начала. Даже соглашение, которое ты заключила с капитаном Грантом на поставку продуктов для кондитерской, это дело его рук. Адам сам доплачивал за товар.

Обе женщины удивленно раскрыли глаза.

— Не понимаю, — произнесла Эви в замешательстве. — Откуда ты знаешь все это?

Сэм понял, что загнал себя в угол. Однако, похоже, пора рассказать всю историю.

— Эви, то, что я оказался в день вашего прибытия в Сан-Франциско на пристани, не было случайным совпадением. Адам послал мне по почте сообщение. Он нанял меня охранять вас.

— Ты хочешь сказать, что все это время работал на Адама?

— Вплоть до того времени, когда мы уехали из Сан-Франциско искать рудник Бэйли.

Обе женщины посмотрели друг на друга, не веря своим ушам. Эви отвернулась. Правда была ошеломляющей. В голове ее все перевернулось.

— Но откуда он узнал, что я собралась ехать в Сан-Франциско? — Она уже догадывалась, каков будет ответ.

— Конечно, это капитан Грант, — сказала Симона.

Сэм кивнул:

— «Сенатор» принадлежит Адаму. Симона возбужденно засмеялась:

— Я думала, капитан Грант имеет нечестные намерения, а он всего лишь выполнял приказания.

Сэм снова кивнул.

«А ведь Адам не зря говорил мне о прекрасных сказках».

Значит, вся их работа в кондитерской возымела такой результат только потому, что Адам все время их подстраховывал своими деньгами? Покупал, как все и всех.

Эви снова повернулась к Сэму, глаза ее затуманились слезами.

— Значит, я ничего не доказала, убежав от него. Он по-прежнему руководил моей жизнью так же, как под крышей своего дома.

— Ты доказала, что обладаешь смелостью и мужеством, попробовав работу в кондитерской, Эви. Вы, девочки, нашли бы свою дорогу, с помощью или без помощи Адама.

— Адам, как всегда, боялся предоставить мне возможность принимать решения самой. Он просто не доверял мне и защищал, как ребенка.

— Он действительно считал тебя ребенком. Затем, после Парижа, увидел, что ребенок превратился в женщину. Так что можно сказать, он руководствовался и своими интересами. — Сэм улыбнулся. В его словах прозвучало непроизвольное напоминание, что Адам прежде всего бизнесмен. — Он имел право защищать свою молодую кобылицу, отпуская веревку ровно настолько, чтобы она не попала в беду вне загона, — сказал Сэм, растягивая слова с кривой усмешкой и надеясь, что Эви поймет все правильно.