Мэри Гилганнон: Повелительница бурь

– Я не утверждаю, что это сработает, но я должна попытаться. – Фиона подняла на тетку молящий взгляд. – Ты целительница и поклялась помогать каждому, кто обратится к тебе; так неужели же ты хочешь, чтобы я отвернулась от этого человека, оставила его на верную смерть в темнице?

Сиобхан улыбнулась, и улыбка на мгновение сделала ее похожей на молодую девушку.

– Так ты думаешь, что я упущу случай нарушить волю великого Доналла Мак-Фрахнана? Разумеется, я помогу тебе.

Фиона исподлобья бросила взгляд на тетку: Сиобхан и ее отец всегда недолюбливали друг друга. Она же, напротив, любила отца и отнюдь не желала ему зла; ей лишь надо было защитить себя и избежать ненавистного брака.

– Иди сюда. – Пожилая женщина жестом пригласила племянницу в угол своего жилища, где она хранила засушенные целебные травы. – Если уж мне суждено дать тебе краткий урок и научить исцелять полученные в бою раны, то лучше приступить к делу прямо сейчас.

– Фиона!

Резкий окрик заставил Фиону обернуться. Она едва успела спрятать за спину кожаный мешочек с целебными травами, который дала ей Сиобхан.

– Отец, ты хочешь говорить со мной?

– Да, дочка. – Доналл внимательно посмотрел на нее. – Куда это ты ходила в платье служанки?

Какое-то мгновение Фиона колебалась.

– Я была у Сиобхан, – проговорила она наконец.

Пусть только он осмелится сказать ей, что она не имеет права бывать у своей родной тетки!

– И ты ходила к ней одна?

– Нет, со мной была Тулли.

Доналл чуть усмехнулся, но пронзительные зеленые глаза его все так же пристально смотрели на дочь.

– Какие у тебя дела с Сиобхан?

– Я просила ее научить меня лечить. Мне предстоит выйти замуж за воина, и я должна знать, как подсушить мокнущую рану или приготовить целебный отвар.

– Целебный отвар? – недовольно фыркнул Доналл. – Да ты скорее подсыплешь своему жениху какой-нибудь отравы, чтобы только не выходить за него.

Фиона поджала губы. Ее отец прекрасно знал, как сильно она презирала Сивни Длиннобородого, но все же собирался устроить это замужество вопреки ее воле.

– Я никогда ничего подобного не сделаю, и ты отлично знаешь это, отец.

– Надеюсь, что так. Но все же, судя по твоему надутому виду, ты ничуть не изменила своего отношения к Сивни. – Доналл смотрел на дочь все так же подозрительно, однако голос его несколько смягчился.

– Ладно, иди за мной: я хочу поговорить обо всем этом деле более подробно.

Фиона покорно проследовала за отцом в его просторную спальню. Стены спальни были увешаны богатыми тканями, пол устлан плетеными циновками; в деревянных сундуках, окованных бронзовыми полосами, хранились отцовские одежды, а также золото и драгоценные камни, которые предназначались Фионе в приданое. Бронзовые кувшины и тонкая стеклянная посуда из Британии поблескивали на резном деревянном столе, стоявшем неподалеку от кровати. Фиона вздохнула. Со времени смерти ее матери отец так и не завел себе наложницу, и все эти изысканные вещи оставались на своих местах, словно специально для того, чтобы напоминать Доналлу и Фионе об их утрате.

Проследив за взглядом дочери, Доналл тряхнул головой.

– Я по-прежнему скучаю по ней. Порой мне кажется, что было бы лучше убрать эти вещи. Может быть, ты заберешь их с собой как приданое, когда переберешься в Раф-Морриг?

При упоминании о предстоящем замужестве Фиона почувствовала невыразимое отвращение.

– Я уже сказала тебе, что никуда отсюда не собираюсь!

Глаза отца гневно сверкнули; однако, когда он заговорил, голос его звучал на удивление мягко.

– Послушай, это решение далось мне нелегко. Если бы не нужда в поддержке Сивни, мне бы и в голову не пришло отдавать тебя ему.

– Так вот какова цена моей девственности! И сколько скота да еще рабов в придачу ты получишь за меня?

Лицо отца покраснело, глаза налились кровью.

– Что ты себе позволяешь! Это вполне достойный и почетный брачный союз, к тому же Сивни поклялся обращаться с тобой в высшей степени уважительно.

– Как будто эта клятва спасет меня от унижения! Да у него за столом сидят только служанки и грязные девчонки!

Отец схватил Фиону за руку.

– Не смей так говорить о своем будущем муже!

– Но разве это не правда, отец?

Отпустив руку дочери, Доналл с досадой отвернулся, и Фиона заметила, как много серебряных нитей прибавилось в его густых волосах. За те два лета, что прошли со смерти Айслинг, отец изрядно постарел.