Линда Миллер: Женщины Флетчера

Напряженная тишина в помещении, казалось, начала вибрировать. Джонас угрожающе уставился на дрожащую от ярости девушку. Губы его побелели, он сжимал и разжимал кулаки.

– Мисс Маккиннон, если такое повторится, вы об этом горько пожалеете.

Рэйчел испугалась, но она была слишком упряма и горда, чтобы дать кому-либо, в особенности этому человеку, почувствовать это. Она не сдавалась:

– Мистер Уилкс, если вы еще раз презрительно отзоветесь о моей одежде или намекнете, будто я грязная, вы об этом горько пожалеете.

В этот момент какая-то бесстрашная женщина громко расхохоталась, но если мистер Уилкс и услышал смех, то пропустил его мимо ушей. Его взгляд скользнул по телу Рэйчел, и опять поднялся к ее лицу.

– Ваш отец, должно быть, Эзра Маккиннон, лесоруб, которого я нанял на прошлой неделе в Сиэтле. Я прав?

Рэйчел почувствовала болезненный ком в горле, вспомнив, что от этого человека зависели средства к существованию – и ее, и ее отца.

– Да,– призналась она.

Он вытащил из нагрудного кармана пиджака маленькую книжку в кожаном переплете и что-то размашисто написал на первой странице. Рэйчел с трудом сдержала желание вытянуть шею, чтобы прочесть написанное, и огорченно вздохнула.

– Вы уволите моего отца? – спросила она после неловкой болезненной паузы.

Мистер Уилкс великодушно улыбнулся:

– Конечно нет, мисс Маккиннон. Поступить так было бы низко, не правда ли?

Рэйчел попыталась придумать какой-нибудь дипломатичный и достойный ответ, но смогла выдавить только «спасибо».

И опять она ощутила на себе его дерзкий взгляд.

– Забудь об этом, ежик,– сказал он. И, стремительно прошагав по усыпанному опилками полу, мистер Джонас Уилкс вышел из шатра.

В тот же момент сидевшие в оцепенении жители палаточного городка осмелились вздохнуть свободно.

Первой к Рэйчел подошла худая женщина с широко открытыми испуганными глазами. На ее узком, измученном заботами лице читалось удивление, смешанное с уважением и немалой долей восхищения.

– Вы ударили Джонаса Уилкса! – выдохнула она. Рэйчел вся сжалась, хотя втайне ей нравилось быть в центре внимания.

– Он сам на это напросился, – ответила она с оттенком бравады.

Веселый бесстрашный смех, уже слышанный Рэйчел, заглушил взбудораженные голоса, и она увидела, что смеялась стоящая неподалеку стройная молодая индианка. У нее была чудесная смуглая кожа, на голове – украшенная бисером повязка, и она была одета в длинную рубашку из оленьей кожи, отделанную бахромой.

– Я надеюсь, что боги любят тебя, Фиалковые Глаза, – сказала индианка, откинув за плечо свои длинные и блестящие черные волосы. – Тебе потребуется их помощь.

Женщина, говорившая первой, метнула на девушку раздраженный взгляд и нахмурилась.

– Не обращай на Фон внимания, Рэйчел. Последние несколько месяцев она провела в бродячем «Шоу Дикого Запада» Бака Джимсона и привыкла вести себя как индианка.

– Я и есть индианка! – с жаром воскликнула Фон. – И тебе лучше помнить об этом, Мэри Луиза Клиффорд, или однажды дождливой темной ночью я прокрадусь в твою палатку и сниму с тебя скальп!

Мэри Луиза покачала головой и улыбнулась Рэйчел.

– Когда дело касается мистера Уилкса, следует быть осторожней. Он может быть мстительным.

Рэйчел поежилась.

– Мой отец потеряет работу?

Мэри Луиза успокаивающе похлопала ее по руке:

– Если он хороший, старательный работник, его не уволят.

Фон придвинулась поближе, ее сверкающие черные глаза расширились от недоброго предчувствия.

– Ни одной женщине, ударившей Джонаса Уилкса, это не сойдет с рук. Попомни мои слова, Рэйчел Маккиннон. Уже сейчас он задумывает какую-то месть.

Рэйчел почувствовала, как ужас острыми иголками впивается в ее позвоночник. Может, надо бежать за мистером Уилксом, умоляя его простить ее? Скорее всего, эта девушка-индианка права: человек, обладающей такой огромной властью, не станет безответно сносить оскорбления.

За себя Рэйчел не боялась. А вдруг кара, может быть, достаточно суровая, падет на плечи ее отца, ни в чем не повинного? Ни в чем, кроме того, что породил несдержанную и плохо воспитанную дочь, с горечью подумала девушка.

Джонас Уилкс нахмурился и поднял воротник, тщетно пытаясь защититься от дождя. Неподходящий день для прогулок; в такой день надо оставаться дома и спать допоздна. Читать хорошую книгу. Потягивать бренди.

Или лежать в постели с женщиной.

Джонас улыбнулся, потому что мысли о Рэйчел Маккиннон нахлынули, будто волны во время прибоя. Он испытывал странную смесь ярости и желания, вновь переживая унижение от пощечины, и его лицо все еще горело там, где его коснулась рука девушки.