Барбара Пирс - Грешники

– Нет, Тэм, ты не можешь вызвать его на дуэль, – возразила Файер, обращаясь к брату. – Я отдалась ему по собственному желанию. Знаю, что оказалась дурочкой, но тебе придется оставить Стэндиша в покое.

Тэм оттолкнулся от стены и приблизился к герцогу. В двадцать три года он уже догнал своего вельможного отца по росту, но отличался от него изяществом, которое свойственно молодости. Он унаследовал страсть Карлайлов к спорту, и его тело было крепким и стройным. Файер взглянула на брата, заметив, что тот хмурится так же, как их отец. В паре они производили просто-таки устрашающее впечатление.

– Ты любишь его, – ровным тоном произнес Тэм.

По выражению его лица Файер поняла, что ее привязанность к такому негодяю, каким был лорд Стэндиш, не укладывается и голове Тэма.

– Ты слышала, какие слухи он распускает о тебе по всему Лондону?

Файер горько рассмеялась. Конечно, до нее уже дошли сплетни. Письма от многочисленных знакомых начали прибывать за несколько дней до ее появления в столице. От сочувственных до самодовольных – они различались лишь по тону. Было даже несколько особенно рьяных любителей посмаковать сальные подробности, которыми щедро делился виконт.

– Нет, дорогой брат, я не люблю лорда Стэндиша. И мне, откровенно говоря, наплевать, какие слухи он распускает в свете.

– И совершенно напрасно, – вмешался отец. Его лицо стало пунцовым от возмущения и гнева. – Он посмеялся над святым, над именем Карлайлов, дочь моя. Уже за одно это я готов вытащить из ножен меч твоего прадедушки и пронзить им сердце этого мерзавца. – Он склонил голову и бросил на Файер жалостный взгляд. – Я думал, что ты другой породы, моя девочка. Лучше нас. Однако все вышло иначе. Когда Стэндиш окончательно смешает твое имя с грязью, ты превратишься в еще один назидательный пример для подрастающих дочерей, которых будут пугать твоей историей заботливые мамаши.

Девушка прикусила губу, ужаленная грубой откровенностью отца.

– А я думала, что ты будешь доволен тем, что я повела себя м традициях Карлайлов, – ядовито вставила Файер.

Тэм закрыл глаза. Он явно был подавлен историей, в которой сестра выставила себя на посмешище. Герцог издал какой-то гранный звук, так что Файер привстала с софы, забыв на мгновение о своем положении мученицы и всерьез обеспокоившись состоянием отца.

Мать, решив прийти ей на помощь и предупредить новый приступ ярости у супруга, перестала наконец плакать. К разочарованию Файер, во время семейного допроса мать только и делала, что рыдала.

– Мы должны смириться, что наша дочь погубила себя в глазах приличного общества, – сказала герцогиня, промокая платком заплаканные глаза. – Сейчас не время для выяснения отношений. Нам надо подумать о ее будущем.

Файер нахмурилась. Мать произнесла слово «будущее» так, словно Файер уже вынесли смертный приговор.

– О каком будущем можно говорить? – возмущенно воскликнул взбешенный герцог. – Я могу назвать добрую дюжину приличных джентльменов, которые теперь даже не посмотрят в ее сторону.

– Зато я могу назвать дюжину не очень приличных джентльменов, которые теперь, когда ею овладел Стэндиш, только и будут делать, что смотреть в ее сторону, – угрюмо заявил Тэм.

Герцогиня ахнула. Ее шокировало не само замечание сына, а тон, которым оно было сказано. В конце концов Файер осознала, что эти лицемеры не намерены были скрывать, насколько она их разочаровала. Девушка бросила в сторону брата красноречивый взгляд, показывая тем самым, что ей гораздо больше нравится, когда он молчит.

– Ты только усложняешь ситуацию, Фейн, – делая ударение на имени, которое всегда раздражало его, сказала Файер.

Если бы он позволил себе хотя бы еще одно подобное замечание, она бы сама схватила меч своего прадедушки – в этом Файер готова была поклясться.

– Дорогой мой, – обратилась к супругу герцогиня. – Неужели нам ничего не удастся сделать, чтобы исправить положение? – Она смахнула со щеки слезу и, всхлипнув, закрыла рот платком.

– Мы могли бы выдать ее за этого мерзавца. – Файер вонзила ногти в обивку софы.

– Нет, я ни за что не стану женой этого подлеца! И я хочу сразу предупредить, мама, что не собираюсь хоронить себя в Арианроде, – сказала Файер, предугадывая реакцию матери.

– Я слышала, что Италия в это время года просто чудесна, – ответила герцогиня, не желая отказываться от плана, который предполагал отъезд дочери из Лондона.

Файер потерла виски. Она чувствовала, как в ней нарастает отчаяние, а самообладание, которое ей удавалось сохранять невероятной ценой, наоборот, покидает ее.