Мэри Кингслей: Маскарад

– Она вернулась сюда, не так ли?

– Да, она была беременна вами, сын мой. Она пошла в поместье. – Святой отец опустил глаза. – Но скоро вернулась. Старый виконт выставил ее за дверь. Он отказался признать ее и вас, ему не нужен был наследник, матерью которого является какая-то актриса.

– Почему вы позволили так с ней поступить? – спросил Саймон, глядя священнику в глаза. – И как вы могли допустить, чтобы уничтожили страницу из приходской книги?

– Слабость, сын мой. Я слишком пристрастился к бренди. А виконт мог воспользоваться этой слабостью. Но вскоре я понял, что мой долг – спасти бессмертную душу виконта, и с тех пор я не упускал случая напомнить ему о вас. Незадолго до смерти он вспомнил вас. – Да?

– Да. Он сказал, сколько вам лет и что вы путешествуете с театральной труппой. Это очень беспокоило его, но он не подавал вида. Думаю, ваш дед даже собирался послать за вами.

Из всех возможных исходов этой истории, о подобном Саймон даже не задумывался. Он застыл на месте. Как могла измениться его жизнь, если бы произошло именно так!

– И почему же он не сделал этого?

– Он умер, сын мой. Удар. Все закончилось очень быстро. Титул перешел к его кузену.

– К нынешнему виконту?

– Нет, к его отцу. Не думаю, что он знал о вас, сын мой. Ваш дед держал все в тайне. Рассказ о вашем существовании создал бы проблемы. Я знал, что у вас, по крайней мере, есть мать, а у нее есть семья, – он помолчал. – Не знаю, правильно ли я поступил. Но я часто думал о вас, сын мой, поверьте мне.

– Думаю, вы поступили правильно, – сказал он, наконец.

– Вы меня удивляете. Ведь я, можно сказать, помог лишить вас того, что ваше по праву.

– Вы позволили мне остаться с людьми, которые любили меня. Знаете, я ведь ни в чем не нуждался. – Он повернулся к священнику. – Кроме отца и его имени. И если бы я и моя мать вернулись сюда, я был бы всего лишь незаконнорожденным. Незаконнорожденным сыном Джеффри Вернона.

– Не говорите так, сын мой.

– Есть еще кое-что, чего вы обо мне не знаете, – сказал Саймон. Он старался рассказывать, только о главном, но, тем не менее, повествование затянулось.

Закончил он словами о том, как ему удалось обнаружить связь между Стентонами и Миллером, и о возможной причастности виконта к убийству.

– Его Светлость? – переспросил Талли. – Никогда! Какое-то чувство завладело Саймоном, после того как священник запротестовал. Страх, о котором он и не подозревал.

– Почему вы так уверены?

– Я уверен, что вы заблуждаетесь насчет виконта Стентона. Это просто невозможно. Он – хороший человек. В округе найдется много людей, и не только арендаторов, которые многим ему обязаны. Хотя не могу сказать, что он как-то пользуется этим.

– Но кто бы ни спланировал преступление, честным этого человека никак не назовешь, скорее уж коварным. – Саймон насторожился, видя, что священник застыл. – У вас появилась мысль, не так ли?

– Вы сказали, что есть причина подозревать виконта в смерти мистера Миллера. Что за причина?

Саймон нахмурился.

– Это виконтесса была связана с Миллером.

– Тогда мне все понятно. Она – очень азартная женщина. Сейчас она здесь, в Молтон-Холле, и только потому, что виконт урезал ей содержание. Иначе она была бы в Лондоне. Но даже здесь она умудряется проигрывать баснословные деньги.

– Откуда вам это известно?

– Лорд Стентон и я не раз это обсуждали. Он очень обеспокоен.

– Спасибо, сэр, что уделили мне время, – сказал Саймон и поднялся. – Боюсь, я должен идти.

– Был очень рад вас видеть, – произнес Талли и положил руку ему на плечо. – Будьте осторожны, сын мой.

– Спасибо, преподобный.

Выйдя на улицу, Саймон сел на лошадь и отправился в Дувр. На перекрестке Саймон свернул направо, чтобы дать дорогу всаднику, который тоже ехал в том же направлении, что и он.

– Эй ты! – Саймон удивленно поднял голову. Мужчина, которого он только что пропустил вперед, остановился. Солнце светило ему в спину, и Саймон не мог различить его лица. В нем было что-то знакомое, что-то в осанке, в манере сидеть в седле.

– Ага. Саймон Вудли, собственной персоной.

– Вы обознались.

– О нет. Ваше лицо я узнал бы где угодно. Мужчина направился к нему. Теперь Саймон смог разглядеть его лицо. Это был Квентин Хейвуд.

Гонория, приняв изящную позу, придала своему лицу выражение крайней заинтересованности, на ее губах играла легкая улыбка. Бланш успокоилась. Конечно, эта приятная женщина не могла иметь никакого отношения к делу Саймона.