Мэрилайл Роджерс - Полуночные тайны

Как всегда склонив голову, чтобы прядь распущенных волос цвета незрелой пшеницы закрыла обезображенную щеку, Ева кивнула и тихо сообщила новость, ради которой пришла:

– В большом зале вас ждет лорд Джервейс.

Лицо Элизии осветилось яркой улыбкой, способной согреть комнату прохладным летним днем. Не заботясь о приличиях, не позволявших появляться на людях с непокрытой и непричесанной головой, девушка поспешила из спальни. Торопливо сбежала по узкой крутой винтовой лестнице, темноту которой рассеивали всего лишь несколько просмоленных факелов в кольцах, вделанных в каменную стену на большом расстоянии друг от друга.

Остановившись на секунду под аркой у входа в просторный зал, Элизия с любовью посмотрела на высокую стройную фигуру стоявшего к ней спиной человека. Джервейс повернул рыжеватую голову к центральному очагу и, прищурившись, всматривался в языки пламени, плясавшие под шомполами с тушками дичи и огромным котлом с мясом. Элизия улыбнулась. Джервейс ни за что бы не признался, но его зрение было не таким острым, как когда-то. Впрочем, этот недостаток ее ничуть не беспокоил. Все-таки ему сорок с лишним лет – возраст, с которым приходят сдержанность и мудрость – качества, всегда вызывавшие ее восхищение.

Хотя Джервейс и был ровесником ее родителей и вдвое старше ее самой, Элизия с детства боготворила его. Она несказанно обрадовалась, когда вскоре после смерти ее отца Джервейс предложил ей заключить брачный союз. Предложение сопровождалось сухим перечислением фактов, на которых Джервейс построил свое утверждение, что присоединение ее владений к его землям будет полезно для них обоих, несмотря на то, что поместье Келби-Кип было мелким и незначительным. Решив, что бесстрастность его предложения была рождена уважением к ее целомудрию, Элизия убедила себя, что жажда пылких слов и поступков свидетельствует всего лишь о собственной незрелости.

Предложение Джервейса сулило осуществление всех ее мечтаний, но на пути к ее счастью оставалось единственное препятствие. Когда-то оно казалось несокрушимой скалой: король Вильгельм Рыжий, обуреваемый жадностью, решил не пускать опекаемую им наследницу под венец, хотя той исполнилось двадцать. Таким образом весьма внушительный доход от Рокстонских поместий продолжал поступать в его сундуки.

Когда Вильгельма не стало, а трон захватил его брат Генрих, Элизия понадеялась, что эта перемена облегчит ее положение, но Джервейс предсказывал, что завоевать расположение нового монарха будет еще труднее. Элизия упала духом. Джервейс оказался прав. При короле Генрихе все стало гораздо хуже!

– Джервейс, – тихо позвала Элизия. – Скажи мне, что все, происшедшее за последние несколько дней, какая-то ужасная ошибка. А еще лучше, скажи мне, что ошибка писца в написании имени жениха уже исправлена и скоро мы будем праздновать наше свадебное торжество.

Когда мужчина обернулся к стройной как тростинка девушке, спешащей ему навстречу с протянутыми руками, отблески пламени осветили белые нити в его густой шевелюре цвета осенних листьев, схваченных первым морозцем. Как только девушка добежала до него, Джервейс взял ее за руки, прервав тем самым стремительный бег и заставив невесту скромно остановиться поодаль от себя.

Элизия почувствовала, как ярко вспыхнули ее щеки. В очередной раз, что случалось за последние месяцы довольно часто, Джервейс молча пресек еще один ее импульсивный порыв. Она действительно могла бы кинуться ему в объятия, если бы он не помешал ей сделать всеобщим достоянием то, что касалось только их двоих, разыграв страстную сцену на глазах маленькой армии любопытных слуг, расставлявших столы для предстоящей трапезы.

– Нет, Элизия. Все слишком серьезно. – Губы Джервейса сложились в вымученную улыбку и он отрицательно покачал головой. – Но я отправил гонца с просьбой рассмотреть вопрос о нашей помолвке.

– Я ни за что не пойду за него! – Элизия понизила голос до едва слышного шепота. – За этого чужака, этого бастарда…

Болезненно поморщившись, Джервейс стиснул пальцы Элизии, чтобы закончить слишком личный разговор, который происходил на виду у всех, но лишил ее дара речи и загасил пламя гнева голос другого человека.

– Если этого желает король… – В распахнутых дверях стоял Марк. Он оставил своих воинов и их пленников во дворе замка, а сам поднялся по деревянным ступеням, ведущим на второй этаж массивной каменной башни. – Если этого пожелаю я, значит, миледи, вы пойдете со мной под венец.