Кэндис Кэмп - Лилия под дождем

– Я знаю. – На этот раз Ти не стал уклоняться от материнских ласк. – Я рад, мама, что ты у нас такая.

На лестнице послышались громкие шаги, и в комнату вбежал Уилл. Как только он увидел своего сына, лицо его осветилось радостной улыбкой.

– Ти! Почему ты не разбудил меня? Я думал, ты уже ушел.

– Я собираюсь уходить. Хочешь пойти со мной?

– Конечно. Можно, я повезу тележку?

– Недолго, и то только в том случае, если ты не будешь с ней бегать, как в прошлый раз.

Уилл помрачнел:

– Я больше не буду, клянусь. Я не хотел разбивать яйца, Ти. – Немного поразмыслив, он предложил: – Я повезу тележку по дороге назад.

Ти хитро ухмыльнулся, и важное выражение сошло с его лица.

– Хорошо, пойдем. – Он взял корзину с яйцами и направился к задней двери. – До свидания, мама.

– До свидания, ма… – как эхо повторил Уилл, махнув Мэгги рукой.

– До свидания, дорогой. – Голос ее немного задрожал. Она вспомнила, как в старые добрые времена Уилл перед уходом подмигивал ей. У него была веселая, бесшабашная улыбка, а называл он ее ласково Мэгс. Все изменилось с тех пор, как он вернулся с войны. Первое время он вообще не узнавал ее, а потом стал звать мамой. Тогда Мэгги поняла, что ее любимый мужчина, которого она проводила на войну, не вернулся с нее.

Изменилось даже его лицо. От прежнего Уилла остались только черты, а выражение, характер, все это ушло. Теперь это было лицо несмышленого, умственно отсталого ребенка.

В шестьдесят пятом году, когда Мэгги привезла его из госпиталя, он был так сильно покалечен, что она была вынуждена поселить его на первом этаже, так как он не мог подниматься по лестнице. После того, как раны затянулись, он начал постепенно ходить и через некоторое время смог подниматься по лестнице в комнату Ти. Там ему настолько понравилось, что он захотел туда перебраться. Мэгги сначала хотела, чтобы Уилл занял место в спальне рядом с ней, но, очевидно, металл, который проник в его мозг, уничтожил в нем все от взрослого мужчины. Всякий раз, когда он прикасался к ней, ей казалось, что рядом с ней какое-то бесполое существо. Он был настолько похож на ребенка, что она не могла представить себе, как заниматься с ним любовью. Это было все равно, что затащить к себе в постель мальчика. Ее передергивало от одной только мысли об этом.

Прошло четыре года, и Мэгги полагала, что привыкла к подобному положению вещей. Часто ей казалось, что Уилл – ее второй сын, но только менее смышленый, чем Ти. Но сегодня утром она вдруг вспомнила, каким Уилл был когда-то. Мэгги не хотела признаваться себе, отчего подобные воспоминания вдруг пришли ей в голову. В глубине души она считала, что обязана поставить заслон этому тревожному чувству, раз уж ей так не повезло с Уиллом. Однако сознание того, что на ферме присутствует незнакомый мужчина, причем весьма интересный, заставляло ее сердце тоскливо сжиматься.

В заднюю дверь постучали, и она вздрогнула. Должно быть, это Рейд Прескот, подумала она, не решаясь открывать, однако стук настойчиво повторился. Взяв себя в руки, Мэгги подошла к двери и открыла ее, попытавшись придать своему лицу бесстрастное выражение. Однако это оказалось непростым делом. Как только она увидела Прескота, краска залила ее щеки.

– Мистер Прескот, – едва произнесла она.

– Миссис Уиткомб! Доброе утро, – галантно произнес он, казалось, не замечая смущения женщины. Он был чисто выбрит и, похоже, даже подрезал свои волосы. Одежда Уилли пришлась ему впору, хотя и сидела слегка мешковато, так как он был очень худым. Однако он выглядел гораздо лучше, чем показалось ей ночью. При свете утреннего солнца его каштановые волосы отливали бронзой, а в светло-карих глазах вспыхивали золотистые огоньки. Мэгги поспешно отвела от него взгляд.

– Ти повез яйца и молоко на продажу. Мы будем завтракать, как только он вернется. Это будет скоро. Мы будем рады, если вы останетесь на завтрак, но если вам нужно уходить, я соберу вам что-нибудь с собой.

Мэгги надеялась, что ее намек не прозвучал как явная попытка избавиться от него, однако он не обратил на ее слова ни малейшего внимания.

– Я думал, может быть, вам надо что-нибудь сделать по дому, – сказал он. Его голос звучал странно отчужденно, как будто, предлагая свои услуги, он что-то скрывал.

– Не беспокойтесь. – Мэгги тоже не могла избавиться от чувства неловкости, несмотря на то, что в поведении мужчины не было и намека на происшедшее прошлой ночью.

– Вы были со мной добры и внимательны, – ответил Рейд. – Я обязан вам и не люблю оставаться в долгу.