Кресли Коул: Бессмертная любовь

И помоги ему Христос – его инстинкты продолжали утверждать, что это светловолосое бесплотное создание… принадлежит ему. Голос требовал, чтобы он коснулся ее, овладел ею. Он так долго ждал…

Лахлан опустил голову на руки, пытаясь укротить припадок буйства, загнать зверя обратно в клетку. Но почему судьба хочет снова его обездолить? Ведь он искал ее больше тысячи лет! И отыскал среди тех, кто будил в нем ненависть, с которой он не в силах был справиться.

Вампир! Способ ее существования вызывал у него отвращение. Ее слабость была ему противна. Ее бледное тело было слишком маленьким, слишком худым – и казалось, что она сломается при первом же настоящем совокуплении.

Он тысячу лет дожидался беспомощной паразитки!

Лахлан услышал, что поскрипывающее колесо катится мимо его двери гораздо быстрее, но он впервые за время своих мучений сумел утолить голод. Питаясь так, как сегодня, он сможет избавиться от всех телесных следов долгой пытки. А вот его разум…

Он провел с этой женщиной час. Однако за этот час ему пришлось всего дважды загонять зверя поглубже. Это было немалым улучшением, поскольку все его существование было постоянным унынием, прерываемым резкими приступами ярости. Все говорили, что подруга оборотня способна прогнать все его горести. Если она действительно его подруга, ее ждет чертовски трудная задача.

Но она не может быть его истинной подругой! Наверное, он просто бредит. Лахлан жадно ухватился за эту мысль. Когда его подвесили над огнем, он больше всего жалел о том, что не нашел ее. Возможно, его повредившийся рассудок просто сыграл над ним злую шутку. Конечно, так оно и есть! Он всегда представлял себе свою подругу полногрудой рыжеволосой девицей, которая знала бы, как утолить его страсть, которая наравне с ним наслаждалась бы животной яростью секса, а не эту запуганную хворостинку. Он повредился рассудком. Конечно.

Лахлан дохромал до двери ванной – и обнаружил, что она заперта. Покачав головой, он легко сломал замок и вошел в комнату, настолько заполненную густым паром, что он едва разглядел Эмму, свернувшуюся калачиком у дальней стены. Он поднял ее на руки – и нахмурился, заметив, что она все такая же грязная и мокрая.

– Ты не вымылась? – Вместо ответа Эмма продолжала смотреть вниз, и он возмущенно спросил: – Почему?

Она беспомощно пожала плечами.

Он взглянул на водопад воды, низвергавшейся в стеклянной комнатушке, открыл дверь и сунул руку под струи. Да, это ему пойдет на пользу. Он поставил ее у стены и разделся.

Глаза Эммы испуганно расширились, остановившись на его члене, – и она прижала ладонь к губам. Можно подумать, она в первый раз видит мужчину!

Наконец она охнула и отвела взгляд. Ее глаза остановились на его сухой ноге – и, казалось, она изумилась еще сильнее. Это его смутило – и он шагнул под струи воды, чтобы уйти от ее взгляда.

Он зажмурился от удовольствия, ощущая, как вода бежит по его телу, – и заметил, что это нисколько не уменьшило его возбуждения. Вампирша заметно напряглась, словно собираясь бежать, – и он открыл глаза. Будь у него больше сил, ему захотелось бы, чтобы она сделала такую попытку.

– Зачем так смотреть на дверь? Я поймаю тебя раньше, чем ты выскочишь из этой комнаты.

Эмма повернулась к нему и увидела, что он возбудился еще сильнее.

– Сними одежду, – приказал Лахлан.

– Н-нет!

– Хочешь зайти сюда прямо в одежде?

– Это лучше, чем быть с тобой голой!

Он расслабился под струями горячей воды, а превосходная еда сделала его даже великодушным.

– Тогда давай заключим сделку. Ты обещаешь мне одну вещь, и я обещаю одну.

Эмма посмотрела исподлобья.

– О чем вы говорите?

Он взялся за дверные косяки и подался вперед, выйдя из-под воды.

– Я хочу, чтобы ты зашла сюда, раздетая. Чего ты хочешь от меня?

– Ничего… – прошептала Эмма.

– Ты останешься со мной на неопределенно долгое время. Пока я не захочу тебя отпустить. Уверен, твои родные тебя очень ценят, как редкое создание. Им следовало бы сообщить. – То, что он разлучит ее с родичами-вампирами, станет началом мести. Лахлан не сомневался в том, что для них ее многократное совокупление с оборотнем будет столь же отвратительным, как и для его собственного клана.

– Прошу вас. Не знаю, за кого вы меня принимаете, но…

– Твое имя, – потребовал Лахлан.

Эмма начала дрожать еще сильнее и плотнее обхватила себя руками.

Он осматривал ее, наслаждаясь процессом узнавания. Ее дрожащее тело было слишком маленьким, но глаза… огромные и ярко-голубые, словно дневное небо.