Дмитрий Суслин - Королева Варваров

— Да! Выходи за меня замуж!

Красавица задумалась.

— А несколько лет назад разве я тебе не сказала, что я об этом думаю? — она опять приняла надменный вид.

— Теперь многое изменилось! — горячо стал уверять ее Клодий. — Помнишь, что ты мне говорила?

— Да, я прекрасно помню.

— Ты говорила, что тебе нужны богатство и слава…

— Богатство и власть! — поправила его Поппея.

— Пусть будет так. Первое я готов бросить к твоим ногам?

Римлянка усмехнулась.

— Я не нищенка, — сказала она, — чтобы нагибаться за тем, что бросают мне под ноги.

Клодий растерялся.

— Я совсем не это имел в виду, — пробормотал он. — Зачем ты придираешься к словам?

Он замолчал. Поппея тоже ничего не говорила. Спутники Клодия стояли в растерянности. Они не ожидали такого поворота событий. Наконец Клодий собрался с мыслями и возобновил разговор:

— Ты же все прекрасно понимаешь. Почему же избегаешь прямого разговора, и все время уходишь в сторону?

— А, так ты хочешь, чтобы я была с тобой откровенной? — воскликнула гордячка и обнажила мелкие зубы. — Хорошо, давай поговорим!

В голосе ее послышалось вдруг столько непонятной и необъяснимой злости, что Клодий был изумлен. Нервно прижимал он к груди шлем, словно желая набраться от него стальной твердости. Холодный металл нагрелся от его горячей ладони.

— Откуда столько злобы в тебе? — удивился патриций. — Ты словно ненавидишь меня за что-то!

— Нет. Ненависти у меня к тебе нет. Но и любви тоже.

— Это неправда! — Клодий был вне себя от горя.

— Правда! Ты думал, что если по воле случая ты стал богатым, то сразу же я прибегу к тебе за свадебным венком? Ты глубоко ошибся.

— Значит, ты вновь отвергаешь меня?

— Ты угадал. Я отвергаю тебя. И даже если ты снова и снова будешь приходить ко мне, то получишь опять этот же ответ. И он будет неизменным.

Клодий едва стоял на ногах. В глазах у него плавали разноцветные круги. Во рту пересохло. Голова кружилась. Где-то в глубине души поднимался гнев на эту женщину. Поппея же продолжала:

— Ты думал, что меня можно купить? Нет, меня нельзя купить. Всего золота мира не хватит тебе, чтобы завладеть мною. А ты рассчитывал на свое наследство? Но ведь иногда даже рабы получают состояния от своих господ.

— Ты забываешься! — кровь ударила Клодию в голову. — Я не раб. Я римлянин. И не менее знатен, чем ты.

— Так вот, знатный римлянин, — в голосе Поппеи прорвался поток презрения, — ты мне противен, еще больше, чем презренный раб! Знай это! Скорее за собственного раба выйду замуж, чем за тебя.

Тяжелая, гнетущая атмосфера повисла в атрии Сабинов, как перед грозой. Клодий с ненавистью смотрел в глаза Сабине младшей. Та выдержала его взгляд. Насмешка и презрение ни на мгновение не покинули ее лица. Молодой человек застонал, и, повернувшись к друзьям, хотел было выбежать вон, но затем передумал и вновь обратился к Поппее. Губы его дрожали. Глаза горели огнем.

— Ты растоптала мою любовь, Поппея, — громким, но глуховатым голосом заговорил Клодий, сжав в невероятном усилии кулаки. — Ты неимоверно унизила меня. С этой минуты я вырываю тебя из моего сердца. Вряд ли на земле существует женщина более злобная, чем ты. Ты сказала, что даже раб тебе милее, чем я. О, боги, за что вы так караете меня? Я отвечу тебе тем же. Теперь даже рабыня будет для меня более достойной женой, чем ты.

Поппея расхохоталась громко и звонко. Ее смех разлетелся по всем уголкам атрия и заблудился между колоннами. Холодный мрамор растворил и поглотил его.

— Так иди же к своей рабыне, Клодий? — женщина наслаждалась мучениями своего бывшего друга детства.

— Зря смеешься, — Клодий даже задохнулся от ярости. — Ты думаешь, что это все пустые слова, но я докажу тебе…

— Чем ты это докажешь? — Поппея обвела всех присутствующих взглядом. — Мы все ждем от тебя доказательств.

— В знак своего презрения к тебе, я сам женюсь на рабыне, и она, а не ты получит счастье принадлежать мне! — крикнул Клодий.

Все замерли, услышав это. Даже Поппея на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки.

— Пустые слова, — произнесла она.

— Нет, это не пустые слова! — ответил Клодий.

Кто-то из друзей попытался остановить его, но Клодий, ничего не замечая и не слыша вокруг, уронил шлем так, что тот звонко зазвенел, ударившись о мраморный пол, воздел руки к небу и начал торжественную речь, обращенную богам:

— Я, Марк Клодий Эллиан, перед богами в небе, перед людьми на земле, перед всеми, кто сейчас видит меня и слышит, жизнью своей клянусь, что не позднее чем через три дня, я буду женат на рабыне из своего дома и окружу ее почетом и уважением, подобающим моей супруге.