Сильвия Торп - Романтичная леди

По прибытии в дом Линли на Маунт-стрит, Каролайн нашла, что дела там обстоят в точности так, как она предположила. Дворецкий доложил ей, что леди Линли нет дома, но мисс Линли, без сомнения, с удовольствием примет ее. Затем, пользуясь своим многолетним знакомством с гостьей, он рискнул допустить некоторую вольность и поинтересовался, слышала ли та о недавних леденящих душу событиях в доме мистера Джона Линли.

– Да, я узнала все у миссис Фентон всего десять минут назад, – торопливо ответила Каролайн. – Но скажите, где я могу найти мисс Дженнифер, не хочу обременять вас необходимостью объявлять о моем приходе.

Этого, однако, дворецкий не мог себе позволить и с величественным видом провел ее в небольшую гостиную, где мисс Линли меланхолично перелистывала страницы дамского журнала. Услышав голос дворецкого, доложившего о приходе мисс Крессуэлл, Дженнифер отшвырнула журнал и встала навстречу подруге с распростертыми объятиями.

– Каро! – восторженно воскликнула она. – О, как я рада видеть тебя! Я уже с тоски умирала здесь одна. Мама не соизволила взять меня с собой к дяде и велела никого не принимать, пока она не вернется. Ведь сейчас визитеры пойдут толпой, чтобы выведать как можно больше подробностей об этом ужасном деле. Но ты, наверное, еще ничего и не слышала о вчерашней ночи?

– Вообще-то слышала, – оживленно ответила Каролайн, – поскольку мистер Фентон как раз появился с этой новостью, когда мы с Летти болтали, и вот я здесь и просто сгораю от любопытства. Теперь тебе ясно, насколько права была твоя мама?

Дженнифер рассмеялась, подвела подругу к дивану и, усевшись рядом с ней, начала рассказывать:

– Сегодня рано утром дядя прислал нам записку, в которой просил маму, не мешкая, приехать к тете Луизе. Тетушка совершенно подавлена и уничтожена этими событиями. Конечно же мама отправилась к ним, а я воспользовалась этим и послала письмо Роланду, поскольку со вчерашнего дня ждала удобного случая сделать это. Слуги тогда еще ничего не знали, но сейчас-то, я полагаю, уже весь Лондон судачит по этому поводу. Вернувшись, мама сказала, что, по мнению доктора Мэтью, как только тетя хоть немного придет в себя, ей желательно переехать к нам на какое-то время. Мама снова отправилась в дом дяди, на этот раз чтобы привезти сюда тетушку.

– Понятно, – задумчиво произнесла Каролайн. – В таком случае ты не поедешь в поместье.

Дженнифер с сожалением покачала головой:

– Именно на это я и надеялась, но ошиблась. Мама, безусловно, должна остаться с тетей Луизой, но меня все равно отошлют из Лондона, несмотря ни на какие обстоятельства. Видишь ли, в Вестбридже сейчас мисс Фаули с детьми, и мама велела ей ждать нас там послезавтра. – Девушка нервно вскочила, словно не могла заставить себя сидеть спокойно, и возмущенно добавила: – Нет, ты только послушай, Каро, это же невыносимо! Если я достаточно взрослая, чтобы выдавать меня замуж, то я уже слишком взрослая, чтобы обращаться со мной как со школьницей и приставлять ко мне гувернантку!

Каролайн разглядывала ее со смешанным чувством нежности и удивления. Дженнифер исполнилось восемнадцать. Это была очаровательная брюнетка с милым личиком и остреньким подбородком. Ее очень украшали большие темные глаза. Внешность девушки производила на всех обманчивое впечатление хрупкости, слабости и уступчивости. Хотя Каролайн в числе самых первых признавала за Дженни несомненное право на собственное мнение, сама будучи на восемь лет старше своей подруги, порой и она с легкостью забывала, что та уже взрослая.

– Выходит, на роль твоего тюремщика выбрали мисс Фаули, – заметила Каролайн. – Что ж, моя дорогая, боюсь, у тебя мало надежды обмануть ее бдительность, она станет следить за тобой даже тщательнее матушки.

– У меня нет ни малейшей надежды склонить мисс Фаули на нашу сторону, поскольку она начисто лишена романтики. Она может думать лишь о том, какая роскошная партия для меня этот мистер Рэйвиншоу.

– Гувернантки, моя дорогая Дженни, редко могут позволить себе романтичные мечтания! – В голосе Каролайн явно послышалась горечь. – Не обвиняй мисс Фаули в том, что ею руководят больше житейские соображения. Осмелюсь предположить, всю свою жизнь ей приходилось следовать доводам рассудка.

– О, Каро дорогая, прости меня! – огорчилась Дженни. – Я не хотела! Но ты-то ведь понимаешь меня и полностью разделяешь мои чувства, так почему же она не может?