Лесли Линн - Обман герцога

Но кучер оставался на месте, перед входом, освещаемым фонарями.

– Если ты не будешь сопровождать меня на бал к герцогине Камберлендской, я объявлю о расторжении помолвки, – грозно заявила она. – Ты слышишь меня?

– Слышу не только я, но и все присутствующие.

Ее бледно-голубые расширились от ужаса, когда она вдруг поняла, что они окружены гостями, замершими в пристальном внимании. Бросив ему взгляд, полный неподдельного отвращения, она забилась в самый дальний угол экипажа и закрылась веером.

– Джеймс! – Рычание Ричарда наконец, привело кучера в чувство, и они покатили вперед.

Гости отступили назад, уступая дорогу. Игнорируя их заинтересованные лица, Ричард непринужденно расположился в экипаже, пока лошади не свернули за ближайший угол.

Он вновь наклонился вперед и тронул плечо Джеймса.

– Остановись здесь! Доставь леди домой. Я пройдусь к дому Эвэлонов. – Он повернулся к Арабелле и взял ее руку. – Доброй ночи, Белла. Увидимся, когда я вернусь. И, конечно, я соглашусь с любым твоим решением.

Ричард посмотрел ей в лицо и уловил момент, когда она поняла, что проиграла. Он должен был испытывать угрызения совести, что так умело поставил ее на место. Но почувствовал только облегчение. Его шаги наполнились новой энергией. Наконец! Вот она возможность избежать этой утомительной скуки. Он найдет место, где мужчины думают не о складках на галстуках и выигрышах в кости.

Ричард прошел прямо в свое крыло дома. Разбудив камердинера, приказал подготовить вещи к отъезду до рассвета.

Кроули не задавал вопросов о причинах такого неожиданного решения; он слегка приподнял брови и поинтересовался, нужны ли его светлости багажные повозки.

– Ради Бога, нет! – Он был охвачен предчувствием свершения чего-то значительного, как во время битвы при Ватерлоо, два года назад: доставляя сообщение герцога Веллингтонского своим командирам, Ричард осознал, что такое настоящая цель. Ему хотелось ощутить на своем лице бодрящий ветер и чувствовать под собой мощного коня. – Я еду верхом на Вайлдфаре, не ищи меня, пока не доберетесь до Каледонии в Эдинбурге.

Он натянул на себя одежду для верховой езды. Теперь, когда Ричард решил, ничто не должно препятствовать его отъезду. Но прежде чем уехать, он должен зайти в библиотеку. Выпив залпом стакан вина, он сел за темный ореховый стол, чтобы написать записку матери. Ричард не хотел ее будить в эти ранние часы.

Как будто прочитав его мысли, мать стояла перед ним. Запах роз наполнил воздух, ее белые волосы были собраны в длинную косу, открывая ее невероятно красивое, даже в этом возрасте, лицо, с темными сияющими глазами, унаследованными от нее всеми детьми.

– Я знаю, что ты уезжаешь в Шотландию. Если ты не вернешься через две недели, Арабелла расторгнет помолвку. – Мягкая речь матери едва ли могла его раздражить. Он никогда не мог понять, как ей удается всегда все знать.

– Мельница сплетен крутится даже в эти часы! – Он подошел к матери, чтобы поцеловать. – Я не сомневаюсь, что ты знаешь, что будет завтра, не говоря уже о том, что было два часа назад.

– Не волнуйся, дорогой, я понимаю, что ты должен уехать. Что ни делается, все к лучшему.

– Ты хотела этого союза, мама, – сказал он мягко.

– Это было решено до того, как ты появился на свет, но никто не сможет заставить тебя, Ричард. – Она подошла к книжному шкафу и, найдя том в темном кожаном переплете, протянула ему. – Ты собираешься в большое путешествие.

– Мама, я…

Слегка ущипнув его за щеку своими изящными пальцами, она пристально посмотрела в глаза сына.

– Скажи, а ты сам знаешь, что ищешь?

Одинаковые шоколадные глаза встретились. Теперь, как, впрочем, и всегда, было невозможно сказать ей неправду.

– Нет. Но я буду знать, когда найду. Тогда я вернусь исполнять свой долг.

Мери Мастертон села на своей узкой кровати. Часто моргая, она попыталась рассмотреть свою маленькую комнату со сводчатым потолком. Спросонья она не могла сконцентрировать свое внимание на чем-либо. Но постепенно предметы начали принимать знакомые очертания. Она облегченно вздохнула. Все в порядке. Все на своих местах: низкий комод вишневого дерева с серебряным гребешком на полированной поверхности, рядом кресло-качалка, принадлежавшее ее матери, все знакомо и дорого своими воспоминаниями.

Так что же ее разбудило? Она расправила постель, собираясь лечь обратно. Ее длинные тяжелые волосы выпали из косы. Убрав их, она пристально посмотрела в окно. Первые рассветные лучи всегда светили в него, подчеркивая яркость любимых роз Лотти.