Виктория Холт - Змеиное гнездо

– Что вы хотите – человек есть человек.

– Вы грязное создание, – ответила тетя. – Убирайтесь из этого дома. – А что касается тебя… – Она не могла заставить свой язык произнести имя Китти. – Ты… просто потаскушка. Собирай вещи и немедленно убирайся – оба убирайтесь прочь.

Хэмиш пожал плечами, однако Китти казалась ошеломленной. С красным в цвет ягод остролиста лицом поначалу, она теперь стала белой как полотно.

Тетя повернулась и едва не наткнулась на меня.

– Девина! Куда катится мир? Я же велела тебе уйти. Это совершенно… омерзительно. Я знала – в этом доме обязательно что-то произойдет. Как только придет твой отец…

Я убежала и заперлась в своей комнате. Меня тоже потрясло случившееся. К горлу подступала тошнота. «Человек есть человек», – так сказал Хэмиш. Никогда прежде я не видела таким человека.

Дом затаился и затих. Слуги собрались на кухне. Я представила, как они сидят вокруг стола и перешептываются. Ко мне зашла Лилиас.

– Будет скандал, – сказала она. – К тому же ты оказалась там.

Я кивнула.

– Что ты видела?

– Видела… двоих людей на кровати.

Лилиас содрогнулась.

– Это было отталкивающее зрелище, – сказала я. – У Хэмиша волосатые ноги… такие же, как руки.

– Я думаю, мужчины такого типа притягивают девушек, подобных Китти.

– Чем же?

– Не знаю точно, но, видимо… сильным мужским началом. Молоденькой девушке Хэмиш может казаться всемогущим. Китти, конечно, рассчитают. Рассчитают и Хэмиша. Представить не могу, куда теперь денется Китти. А как поступят с ним? Он ведь здесь живет… на конюшне. Будет большой переполох, когда вернется твой батюшка.

У меня перед глазами стояло лицо Китти. Я никогда не видела ее такой испуганной. Она прожила в нашем доме четыре года, а приехала в город откуда-то из провинции, когда ей было четырнадцать лет.

– Куда же она денется? – переспросила я. Лилиас в ответ пожала плечами.

Я знала, едва отец ступит на порог, тетя Роберта потребует от него выгнать Китти. Я мигом нарисовала себе картину – Китти стоит на тротуаре, а рядом с нею – ее жалкие пожитки.

Я поднялась наверх, в комнату, которую Китти делила с Бесс и служанкой Дженни. Китти была в комнате одна, тетя Роберта отослала ее с кухни. Она сидела на кровати в полном отчаянии.

Я вошла и села с нею рядом. В юбке и блузке Китти ничуть не походила на то полуобнаженное существо, которое я увидела в объятиях Хэмиша.

– О, мисс Девина, вам не следовало сюда приходить, – сказала она и тут же спросила: – Хозяин вернулся?

Я покачала головой.

– Нет еще.

– А что она? – спросила Китти.

– Ты спрашиваешь о моей тете? Папа ясно сказал, что она не имеет права распоряжаться в доме.

– Когда он вернется, меня рассчитают.

– Как ты могла… пойти на такое? – спросила я и добавила: – Да еще с ним?

Она посмотрела на меня и покачала головой.

– Вы не понимаете, мисс Девина. Это естественно, как… и даже с ним.

– Человек есть человек, – вспомнила я слова Хэмиша. – Но это кажется таким…

– В нем есть сила.

– А его волосы, – с дрожью в голосе проговорила я. – На ногах такие же, как на руках.

– Возможно…

– Что ты собираешься делать, Китти?

Она снова покачала головой и начала плакать.

– Если тебя выгонят… куда ты пойдешь?

– Даже не знаю, мисс.

– А ты не можешь вернуться домой?

– Дом очень далеко… там, где монастырь Джона О'Гроутса. Я ушла оттуда, потому что в горах мне нечем заняться. Там я жила со старым отцом. Ему не на что было меня кормить. Там нет ничего. Я не могу прийти к отцу и сказать, почему вернулась.

– Тогда куда же ты пойдешь, Китти?

– Может, хозяин даст мне возможность искупить вину, – сказала она с надеждой, но я видела, что она мало верит в подобный исход.

Я вспомнила, как отец читает Библию – всяческие подробности о мстительности Бога – мне пришло в голову, что он сочтет Китти слишком большой грешницей, чтобы простить ее. Китти мне нравилась. Веселая и пошутить любит. Я хотела помочь ей. У меня была копилка, в нее я опускала монетки, остававшиеся от карманных денег. Эти мои сбережения можно было бы отдать Китти. Не много, конечно, но главное в другом – куда она пойдет.

– Тебе нужно найти какое-нибудь место, – сказала я. Она с отчаянием покачала головой.

Что делают с девушками, которые согрешили, как Китти? Их выгоняют на улицу, где падает снег. Сейчас пора снега еще не настала, но от этого не легче.

Я слышала о служанке, которую за подобный проступок замуровали в стену. Грех прелюбодеяния, видимо, самый страшный. Ибо потом у девушек появляются дети, и вечный позор ожидает их.