Маргарет Пембертон: Затаенная страсть

– Нехорошо так зло подшучивать над месье Бланом, – рассмеялась Шарлотта. – Он очень оскорблен прозвищем, которое получило семейное казино.

– Вряд ли его оскорбит то, что привлечет в его казино еще больше золота, – рассудительно заметила княгиня. – Поэтому он с таким нетерпением ждет окончания строительства дороги Ницца – Ментона. Теперь все клиенты немецких казино станут толпиться в Монако.

Но Шарлотта уже не слушала. Ее взгляд был прикован к статной фигуре графа Шандора Кароли. Сейчас, когда он не подозревал, что за ним наблюдают, застигнутый врасплох, он был мрачнее тучи. Правда, выглядел гораздо моложе, чем казалось.

Солнечный луч, отразившийся от линз бинокля, ярко вспыхнул. Граф Кароли повернул голову, оглядывая поросший соснами склон холма и золотистые камни виллы, полускрытые деревьями. Сердце Шарлотты бешено заколотилось. Она знала, что он ее не видит, но на какое-то ослепительно-жгучее мгновение темные угли глаз взяли ее в плен. И в этих глазах горело мрачное желание.

Шарлотта медленно опустила бинокль.

– Граф… русский? – нерешительно пробормотала она.

– Венгр. Его кузен – граф Позери, дьявол совершенно иного рода. Преступления Шандора рождены страстью. Преступления Позери – кровью.

Шарлотта мысленно задалась вопросом, не является ли самоубийство любовницы кровавым преступлением. Ибо глаза Кароли были глазами человека, раздираемого собственным душевным адом.

Княгиня потянулась к стоявшему на складном столике маленькому серебряному колокольчику и нетерпеливо позвонила.

– Шампанского! – приказала она худенькой горничной, поспешившей явиться на зов. – И лимонада.

Горничная сделала книксен и удалилась. Княгиня разгладила воображаемую складочку на черной шелковой юбке и поправила бутоньерку из пармских фиалок на поясе.

– Шарлотта, у вас есть список постояльцев «Отеля де Пари»? Прочитайте.

Шарлотта вынула из ридикюля листок почтовой бумаги с виньетками.

– Лорд и леди Пителбридж, прибыли вчера утром в карете. Княгиня Елена и графиня Бексхолл живут там уже несколько дней. Кроме того, к мадемуазель Флоретте Розанко приехала мадемуазель Луиза де Реми.

– Кокотки, – уничтожающе бросила княгиня. – Удивляюсь, как это княгиня Елена соглашается оставаться с ними под одной крышей. Кто там еще? Вчера поздним вечером я сама видела, как со стороны Ниццы прибыло несколько экипажей.

– Мадемуазель Бернар, актриса.

Княгиня довольно вздохнула:

– Значит, нужно послать карточку в «Отель де Пари» и сообщить, что мы желаем с ней познакомиться. А кто покинул отель? Неужели эта ужасная особа Карлион убралась куда-нибудь подальше со своей утомительной болтовней?

– Она сегодня утром уехала в Ниццу, ваша светлость, – ответила Шарлотта, сдержав улыбку.

Миссис Карлион была почтительна к княгине и всегда проигрывала ей в покер. Но все жертвы были напрасны. Княгиня по-прежнему ее недолюбливала. Миссис Карлион не обладала ни остроумием, ни чувством юмора, вследствие чего ее бесцеремонно изгнали с глаз долой.

Появилась горничная с серебряным подносом, на котором стояли бокалы с шампанским и лимонадом. Затянутая в черную перчатку рука княгини потянулась за шампанским. Несмотря на жару ее светлость не следовала моде и зимой и летом носила черный шелк, как правило, расцвеченный дорогими украшениями.

– Интересно, – задумчиво протянула она, пригубив шампанского, – сумеет ли месье Блан убедить мадемуазель Бернар появиться в Театре казино в роли Федры? Такое представление произведет фурор и отвлечет публику от газетных заметок, в которых скрупулезно подсчитывается процент самоубийств в Монте-Карло.

Шарлотта зябко передернула плечами. Она наслышалась историй о маленьком тайном кладбище, где проигравшихся самоубийц спешно хоронили под покровом темноты.

– Я предложу месье Блану устроить спектакль с мадемуазель Бернар для нашего развлечения.

Шарлотта, улыбаясь, пила лимонад. Что ж, может быть, месье Блану удастся уговорить мадемуазель Бернар. Великая актриса присутствовала на открытии роскошного Театра казино и произнесла страстный монолог, прежде чем поспешить к столам и сорвать большой выигрыш в рулетку.

Со своего места Шарлотта могла видеть выложенные изразцами остроконечные башни-близнецы театра и казино. Кремовые фасады отливали золотом на солнце. Террасы за башнями, утопающие в цветах, спускались прямо в сверкающее синее море.

Отец Шарлотты, как духовное лицо, никогда не одобрял пристрастия к игре. Но его дочь хоть и не имела лишних денег на игру, все же любила сопровождать княгиню в еженощных визитах в казино. Ей нравились роскошь и великолепие красных бархатных диванов и огромные зеркала в стиле рококо. Проходя в вестибюль мимо позолоченных статуй нубийских рабов, сжимавших хрустальные канделябры, она трепетала от волнения и предвкушения чего-то необыкновенного.