Сидони-Габриель Колетт - Вторая

Уходя от Колетт, Анри де Жувенель оставил жене небольшой особняк на бульваре Сюше и автомобиль марки «рено», который в своё время купил на имя Колетт. Она быстро научилась водить и ездила в нём не только по Парижу, но и по всей стране.

В январе 1924 года к ней переехал жить Бертран де Жувенель. Они перестали скрывать свои отношения и сразу же отправились в Швейцарские Альпы, на зимний спорт, где собиралась элита французского общества. Колетт попала туда впервые. Бертран же, принадлежащий по матери к богатейшему семейству, был там завсегдатаем.

Колетт радовалась этой поездке, восхищалась красотами зимней природы, которых она раньше не видела, – но чувствовала, что это их последнее совместное путешествие. Родители Бертрана и его друзья – все «давили» на него, пытались заставить его бросить Колетт. Но он сопротивлялся. Дело доходило до драматических коллизий. Однажды он скрепя сердце дал согласие на помолвку с одной юной богатой наследницей. А в день помолвки зашёл попрощаться с Колетт. Когда он уходил, она бросила ему в окно маленький клочок бумаги, где было написано: «Я люблю тебя». «Она мне сказала это впервые. И я не пошёл на торжественный обед в честь помолвки», – расскажет он уже в старости одной журналистке, пишущей о Колетт. Это вызвало страшный скандал и неописуемый взрыв ненависти к Колетт со стороны матери и отца Бертрана.

Но всё же она понимала, что их любовная история близится к концу. Весной 1924 года Бертран уехал на ту стажировку, о которой говорил отец. Он всерьёз увлёкся политикой (со временем он станет крупным французским политологом). По возвращении он не стал больше жить на бульваре Сюше и всё реже бывал у Колетт.

На время пасхальных каникул 1925 года мать Бертрана отправила его на юг (на Лазурный берег), поправить здоровье после перенесённого тяжёлого бронхита. Туда же (в соседний городок) на своём «рено» приезжает Колетт с друзьями, чтобы отдохнуть после трудного театрального турне и лекций. Она вызывает к себе Бертрана, и они проводят вместе последнюю ночь. Утром они навсегда расстаются. И больше почти никогда не встречаются. Бертран вскоре женится на племяннице знаменитого бельгийского писателя Метерлинка и будет жить долго. Он умрёт в 1987 году, в 84-летнем возрасте.

Расставшись со своим возлюбленным, несчастная и расстроенная Колетт решает срочно вернуться в Париж. Но машина её сломалась. Тогда её вызвался подвезти на своём автомобиле один из знакомых её подруги Маргариты Морено, которая приехала вместе с Колетт на юг. Они встретили его на Лазурном берегу, куда он приехал в гости к своим друзьям.

Звали его Морис Гудекет (1889–1977). Ему будет суждено стать третьим мужем Колетт, её последней опорой в жизни. Сын преуспевающего ювелира – голландского еврея, женатого на француженке и поселившегося в Париже, – к моменту встречи с Колетт Морис уже сам стал бизнесменом средней руки, торговал драгоценными камнями. Был он человеком культурным, интересовался искусством и литературой. В деньгах особенно не нуждался, покупал книги и картины, не был женат, имел постоянную любовницу, к которой не испытывал глубоких чувств. Когда он познакомился со своей будущей женой, ему было 36, а ей 52. Но хорошо сохранившаяся и темпераментная Колетт выглядела гораздо моложе, а главное, была психологически и даже физиологически моложе своих лет. Поэтому эти шестнадцать лет разницы их не смущали.

После совместной поездки через всю страну на автомобиле они очень сдружились. Морис Гудекет стал часто посещать особняк на бульваре Сюше. Колетт кормила его вкусными обедами. Постепенно она обрела в его лице преданного, верного друга, искренне и глубоко её любящего. Когда они стали любовниками, для неё это был не взрыв новой бурной страсти, а радостное ощущение прочности, надёжности и долговечности. И она не обманулась в своих ожиданиях: они прожили вместе до самой смерти Колетт, с 1925-го по 1954-й год. Брак они оформили только в 1935 году.

Первое время они много путешествуют, посещают Испанию и Африку. Колетт продолжает некоторое время ездить на гастроли, выступать в роли Леа в спектакле по роману «Ангел мой». Однако в 1926 году она покидает сцену навсегда, чувствуя, что с её бургундским акцентом, от которого она так и не смогла избавиться, ей не добиться того успеха, который у неё был, когда она играла в театре пантомимы.

Но ей нужны деньги, поскольку после развода с де Жувенелем ей пришлось уйти из редакции «Матэн», оставить должность литературного директора газеты. Её статьи там больше не публиковались. Она переключилась на другие журналы и газеты, стала вести театральную хронику в ряде изданий. Но всё это было нерегулярно и оплачивалось не всегда вовремя.