Барбара Линн-Дэвис - Тайная жена Казановы

Она понизила голос до шепота:

— Зачем ты идешь на такой риск за спиной своего отца? Я уверена, что он… он выберет для тебя, когда придет время, достойного, подходящего человека. — Но Джульетта при этом опустила глаза, словно сама не до конца верила в то, что говорила.

— «Подходящего» для меня? — резко ответила я. — Готова спорить, что он выберет какого-то старика и сделает меня несчастной. — Я чувствовала себя в западне! Сначала мой отец… а теперь даже Джульетта.

Кузина грустно мне улыбнулась. Думаю, она поняла, почему я противилась. Она тоже не любила моего отца. Честно говоря, мы его боялись. В детстве, едва заслышав его шаги на лестнице, мы прятались в пустой сундук для белья.

— Джакомо — идеальный выбор, — продолжала я, ощутив, как изменилось настроение Джульетты. — Он обходительный… учтивый…

— И красивый! — прервала меня Джульетта, качая головой, но я заметила, что она сдерживает улыбку.

— И красивый! — радостно защебетала я. Схватила с дивана подушку и крепко ее обняла.

Джульетта продолжила заниматься своей работой. Она была старательной художницей: каждую деталь следовало подметить и точно передать на рисунке.

— Будь осторожна, Катерина, — через пару минут предупредила она. — Я по-настоящему тревожусь: что в действительности нужно от тебя синьору Казанове?

— Со мной все будет в порядке, — поспешно заверила я, не раздумывая. Я ступила на новую тропинку, направляясь к неизведанной земле. Никто меня не удержит. Даже кузина и ближайшая подруга, которая любит меня больше всех.

Ночь. Я была уверена, что слышу, как кто-то стоящий под окном моей спальни зовет меня по имени. Я подбежала, чтобы удостовериться, но никого не увидела. Я на цыпочках босиком спустилась на два пролета вниз по холодным каменным ступеням и вышла в сад. Фонарь мне был ни к чему, потому что светила полная луна. Огромный желтый диск висел высоко в небе.

В дальнем углу сада была задняя калитка, которой мы уже тысячу лет не пользовались. Она заросла виноградом. В лунном свете я рассмотрела сложенный клочок кремовой бумаги, спрятанный в щели в дереве. Я мигом бросилась к нему и выхватила его. В нос сразу пахнуло чем-то сладким.

Спрятав тайное послание в складках ночной сорочки, я поспешно покинула сад, взбежала по лестнице в свою спальню. Заперла за собой дверь и стала читать:

«Мой прекрасный ангел! Ваша кожа бела, как снег, а в очах ваших светятся непосредственность, ваш пытливый и живой характер.

Как и обещал, я сделал для вас экземпляр, чтобы вы могли почитать. Это поэма Данте. В ней повествуется об истории одного пилигрима, странника. Он — поэт, который спустился в ад, а потом вознесся в рай, совершив путешествие, на которое вдохновила его муза, Беатриче.

В этих стихах, которые я переписал для вас, поэт встречает двух влюбленных, навечно заключенных в объятия друг друга. Их имена Паоло и Франческа, и он просит рассказать ему историю зарождения их любви. Как они узнали о первых признаках любви?

Когда-нибудь я прочту вам все стихотворение, расскажу о судьбе возлюбленных. Но сегодня ночью я просто хочу спросить: когда мне улыбнется счастье и я вновь увижу вас наедине?

Дж. К.»

Я прижала слова Джакомо к сердцу и поцеловала верх страницы.

— Скоро, — прошептала я ему в лунную ночь. — Очень скоро.

Катерина пыталась понять, как Леда отреагировала на ее историю. Ей хотелось, чтобы девушка увидела ее с иной стороны: красивой молодой женщиной, какой она была давно, поняла, что когда-то ее тоже страстно желали.

— Как мило, — сказала Леда и зевнула. — Который час?

— Поздно уже. — Катерина ощутила охватившее ее разочарование. Гостиная, где они сидели, казавшаяся больше из-за того, что окна выходили на канал, сейчас была темной и маленькой.

Катерина собрала со стола свои письма и направилась в свободную спальню. Она несла стопку несколько равнодушно, пока Леда могла ее видеть, но, как только вышла в коридор, прижала письма к груди. Эти письма для нее все еще были будто живые. Теперь, когда их вытащили наружу, представлялось невозможным положить их назад и запереть в шкатулке. Катерина и не стала их прятать, зажгла стоящую на ночном столике свечу, а письма сунула под подушку. Она почти не сомневалась, что этой ночью не сможет заснуть.