Джоанна Линдсей: Мой злодей

— Значит, я искушал тебя, — прошептал он, прежде чем прикусить сосок.

Ребекка, застонав, выгнулась.

Искушал. И снова искушает. И всегда будет искушать.

Она с трудом подняла глаза, чтобы встретиться взглядом с Рупертом, который смотрел на нее, продолжая ласкать нежный холмик. И тут Ребекка поняла, что он не шутит. Что не уверен в ее чувствах.

— Ты не можешь представить, как сильно, — пробормотала она.

— В таком случае у тебя немалая сила воли, любовь моя. Я уже подумал, что разучился покорять женщин.

— Вряд ли это возможно, — выдохнула она и, вцепившись в его волосы, впилась губами в губы.

Голова у нее кружилась. Она хотела его! Хотела немедленно и сейчас! Но он продолжал воспламенять ее чувства. Ребекка едва не потеряла сознание, когда его палец проник внутрь. Волны наслаждения омывали ее и, наверное, перенесли бы через край… если бы она позволила.

Но Ребекка вспомнила о силе воли, которую только что хвалил Руперт, и прошептала ему в губы:

— Нет.

— Да.

— Нет, я хочу, чтобы ты взял меня.

Руперт застонал и так быстро повиновался, что у нее едва хватило времени обхватить его руками, прежде чем он одним движением скользнул в нее. О Боже, его жар, его мощь, его нежность! На этот раз она, не сопротивляясь, отдалась сладостному наслаждению, которое продолжалось и продолжалось и все еще пульсировало внутри, когда он изливался в нее.

Она еще крепче прижала его к себе. Своего злодея. Своего повесу. Своего мужа.

Ей показалось, что он пробормотал: «В любой час, в любую минуту, только попроси, и я твой», — и она мечтательно улыбнулась, но все же была слишком поглощена их взаимными ласками, чтобы ответить на столь неожиданное признание.

Он отодвинулся, чтобы не давить на нее всей тяжестью, но закинул ногу на ее бедра, положил руку на грудь и осыпал шею легкими поцелуями.

— Значит, это не мое воображение играет со мной злую шутку? Ты тоже любишь меня? — спросил он вдруг.

Ребекка плавала в таком блаженном тумане, что не сразу поняла смысл вопроса и откинула голову, чтобы лучше видеть его лицо. Неужели ему не терпелось спросить это сейчас? Но он выглядел столь убежденным в ответе, что она поспешно приняла суровый вид.

— По-моему, ты не заслуживаешь моих признаний.

— Ты права, — согласился он, хотя на самом деле вовсе не был с ней согласен и излучал уверенность в себе.

Поэтому она добавила:

— Может, попытаться убедить тебя, что я влюблена исключительно в твое прекрасное лицо? Да, пожалуй, так и следует сделать.

— Господи, только не это! — воскликнул он, но тут же вздохнул: — Ладно, согласен, придется вытерпеть и это. Но знай, что ты единственная женщина, которой я это позволю. И пожалуйста, чтобы это было в последний раз. Я не прекрасен, Бекка. Только женщины прекрасны.

— Напротив, — нежно пропела она. — Ангелы тоже.

Руперт снова застонал и подмял ее под себя.

— Я и не ангел. У ангелов не появляются столь плотские мысли, — прошептал он и завладел ее губами.

Все мысли мгновенно вылетели у нее из головы. Потому что она впервые узнала, что это такое — любить мужчину беспрепятственно, беззаветно, зная, что отныне между ними нет ни вражды, ни недомолвок, что отныне можно свободно выражать свои чувства, что любовь владеет их мыслями и сердцами, наполняя обоих безграничным счастьем.

Позже, немного отдышавшись, она призналась:

— Господи, в жизни не думала, что буду рада иметь в мужьях злодея, а не ангела. Но полагаю, это прекрасно… пока ты остаешься моим злодеем.

Saint — святой (англ.).