Маркус Хеллер ван: Дневник Мата Хари

— Мы играли в прятки, и в одном месте, где мы прятались, Вилем…

Я остановилась. Не говорю ли что-нибудь лишнее? Но дядя был настроен вполне дружески:

— Скажи мне, что же произошло, моя маленькая девочка. Если ты будешь правдивой со своим дядей, я шлепну тебя только семь раз…

Это соблазнительное предложение было сделано между четвертым и пятым ударами. Неудивительно, что я попалась на приманку.

— В большом шкафу, где мы прятались, было очень мало места и Вилем коснулся меня вот здесь, под юбкой, между ногами, — я говорила робко, потому что, с одной стороны, мне было ужасно стыдно, а с другой — я не была уверена, можно ли доверять дяде.

— Продолжай, продолжай.

Его голос стал прерывистым и хриплым. Это должно было меня насторожить, но я была рада, что дядя прекратил порку и, словно забывшись, нежно поглаживал мои бедра.

— И потом он засунул руку… ну, вы знаете куда… увидели, как я делала это с собой… и его палец… похоть. И вдруг — он все время смотрел на мой окровавленный зад — по всему его худому телу прокатились конвульсивные содрогания, и потом я увидела, на этот раз с чувством тошноты, как по его тонким, костлявым пальцам потекла белесая жидкость…

Неделю спустя — почти все это время я провела в постели с высокой температурой — я оказалась в монастыре. Все, что произошло со мной в доме дяди-извращенца, осталось в моей памяти как дурной сон. Новая обстановка заставила меня очень скоро забыть это кошмарное событие. Мои родители старались никогда не вспоминать о дяде Герарде. Спустя год я узнала, что мой мучитель умер, а Вилем переехал в другой город и поступил в университет.

Итак, я жила теперь на попечении внимательных и добрых монахинь. Это был обычный женский монастырь. Мы жили в общежитии и заводили массу интересных знакомств. Со мной подружилась высокая и стройная девочка, которую можно было сравнить лишь со знаменитой натурщицей Рубенса Элен Фурмент. Ее звали Генриеттой.

Ее красивый рот был такой соблазнительный, такой свежий, а губы такими красными, что было трудно удержаться от соблазна куснуть их, как зрелую клубнику. Очень скоро меня начал преследовать образ этих цветущих губ. Мне хотелось впиться в них и целовать, целовать…

Генриетта была моей соседкой по комнате в общежитии, и вскоре мы без всякого стеснения стали наносить взаимные визиты в кровать. Это было принято среди учениц. Когда в девять часов дежурная монахиня уходила к себе подремать, повсюду слышались страстный шепот и шуршание ночных рубашек.

Девочки разделялись на пары, и невесты шмыгали под одеяла своих партнерш, которые брали на себя роль мужа.

Когда я впервые попала в кровать Генриетты, она нежно обняла меня и спросила, знаю ли я, как делают любовь. Я гордо рассказала ей о всех моих приключениях.

Когда я поведала ей, что мне довелось пережить в доме дяди, Генриетта была глубоко тронута. Она прижала меня к груди и поцеловала в губы. Этот поцелуй был неописуемо сладок, и я никогда его не забуду. Так мы стали постоянной любовной парой. Мы едва могли дождаться отбоя, чтобы поскорее встретиться в кровати.

Она сразу брала меня в свои объятия и начинала страстно целовать. Наши тела плотно прижимались друг к другу. Генриетта была намного опытнее, и она доказывала это каждым своим прикосновением. Прошли долгие-долгие годы, пока я наконец не нашла единственного мужчину, который смог, хотя и отдаленно, дать мне то, что Генриетта давала без особых усилий. Это были бесконечно сладкие часы…

Запомнились ее нежные руки, неутомимые губы, но больше всего — язык. Генриетта целовала мою шею, грудь, живот, наконец, уткнувшись головой между моих ног, она пускала в ход язык. О, какое это было блаженство Ее язык проникал в меня так глубоко, так сладко…

Я лежала, вне себя от восторга, и едва способна была сдержать страстные стоны. Я платила ей тем же, и хотя поначалу не очень верила в свои способности, но вскоре убедилась, что могу быть таким же искусным любовником, как и она.

Генриетта была девственница, как и я, но мы обе делали все, чтобы изменить свой статус без помощи мужчин. Наконец мы решили, что созрели для встреч с мужчинами. У Генриетты был кое-какой опыт: ее раза два или три пытались изнасиловать подростки-сверстники, но делали это неумело…

По ночам мы рассказывали друг другу свои любовные истории, давая волю безудержной фантазии.

— Слушай, Гретти, — так обычно начинала Генриетта. Дальше следовал не очень скромный рассказ о ее головокружительных приключениях с красавцем офицером или молодым священником. Моя подруга была очень религиозна и серьезно считала, что интимные связи ей священником не могут быть грехом.