Кресли Коул - Если обманешь

Шотландец вопросительно посмотрел на Мэдди, но она лишь беспомощно пожала плечами. Затем повернулась, пытаясь найти другой выход. Они оказались в ловушке, в настоящей западне…

Позади нее раздался треск. Мэдди обернулась и увидела, что Шотландец впечатывает свой каблук в дверную филенку под замком. Полетели щепки. Еще удар, и дверь распахнулась. Она ахнула.

Он великолепен! А Мэдди доводилось видеть великолепных мужчин. Когда она бросилась к выходу, он схватил ее за локоть.

— Не торопись так, мой ангел. Держись позади меня. Мэдди кивнула. Затаив дыхание, она с нескрываемым обожанием смотрела на него.

Оттянув воротник, Шотландец сердито посмотрел на нее:

— Не смотри на меня так.

— Как так?

— Как будто я не такой, какой есть на самом деле.

— Я не понимаю…

Перед ними выросли два полицейских, и Шотландец задвинул ее за спину. Он ударил одного локтем, а другого кулаком. Первый запнулся и упал на спину с перебитым носом, а второй как упал, так и остался лежать.

Потом Шотландец схватил ее за руку и снова потащил за собой.

— Вы запросто избили полицейских.

— Они подвернулись под руку, — сердито бросил он.

В ее гнилом районе некоторые из жандармов были честными, но в основном — нет. Нередко у нее возникало желание пристукнуть одного-другого.

— Но…

— Я сказал, что выведу тебя отсюда. — Он замолчал и, повернувшись, взглянул на нее сверху вниз. — Уверяю тебя, я готов свернуть горы за ту награду, что ждет меня впереди.

Великолепный? Нет, восхитительный. Она чувствовала, что таращится на него словно идиотка: тупо, с приоткрытым ртом.

Каждая девчонка мечтала о лихом мужчине в маске, спасающем ее от негодяев или разбойников с большой дороги, которые хотят отнять у нее драгоценности и честь. Мэдди не была исключением и теперь задавалась вопросом, сможет ли нарушить их договоренность.

Конечно, нарушит! Она заколебалась под влиянием его разговоров о том, что он будет целовать ее грудь, а она касаться его. А если добавить и то блистательное проявление мужской силы, которому она была свидетельницей, то некоторое ее колебание естественно.

Прежде никто не вступал за нее в схватку, никогда, независимо от того, насколько остро она нуждалась в помощи.

И снова он испытывал неловкость от того, как она на него смотрела.

— Так что постарайся держаться, — сказал он угрюмо, потом повернулся и, ускоряя шаг, повел ее по глухим переулкам подальше от резких свистков. Он постоянно оглядывался на нее и, похоже, был удивлен, что она не отстает, но Мэдди могла пробежать несколько миль в таком темпе.

Когда они, наконец, замедлили бег и перешли на шаг, он отпустил ее руку, чтобы подозвать кеб. Мэдди могла свободно убежать, но обнаружила, что не может просто так покинуть его, как будто какая-то невидимая сила удерживала ее рядом с ним.

Откуда у нее эта нерешительность? Мэдди должна бежать от него, а не глазеть на эту мощную фигуру и не гадать, какова на ощупь его кожа.

Осязание всегда вызывало у Мэдди особые ощущения: прохладные шелка вызывали дрожь, бархат отзывался трепетом в подушечках пальцев, перчатки — томлением во всем теле. А он предложил трогать его тело. Она изо дня в день наблюдала, как женщины трогают мужчин, но не могла себе представить, что почувствовала бы, разминая руками твердую мужскую плоть. Ей нравились красивые мужчины, ей нравилось осязать.

Шотландец предлагал и то и другое.

— А ты не выглядишь слишком испуганной, — не оборачиваясь, отметил он.

— Меня не так-то легко напугать. — Сегодняшнее приключение выглядело детской забавой в сравнении с ее жизнью в Марэ. В одиннадцать лет Мэдди выжила во время грандиозного пожара, она пережила две эпидемии холеры — немногие в Марэ могли похвастаться этим; насилие же на улицах было там повседневным событием.

Помимо всего прочего, рядом с этим Шотландцем она чувствовала себя в полной безопасности.

— Не только хорошенькая, но и храбрая, — пробурчал он в ответ.

Тогда Мэдди поняла, что ее план отказа от своего слова потерпел полное фиаско.

Как только экипаж тронулся с места, Шотландец задернул занавеску со своей стороны, а затем перегнулся через Мэдди и проделал ту же операцию с занавеской на окне с ее стороны. Погрузив их в темноту, он решительно подтянул ее к себе и усадил на колени.

— Подождите! Что вы?.. Вы не можете так… — Но он начал теребить языком мочку ее уха и прокатившееся по телу наслаждение отбило желание дистанцироваться от него. — О-о-о.