Луи Бриньон - Наказание сватьбой

Заметив его нетерпение, герцогиня незаметно для гостей отправила слугу к дочери с приказом немедленно явиться.

Вернулся слуга очень скоро. На вопросительный взгляд герцогини он лишь незаметно кивнул. Вслед за этим немым разговором присутствующие явственно расслышали шелест платья. Через мгновение появилась и сама обладательница красивого лилового платья. Длинные волосы Ремики были аккуратно уложены на голове и покрыты белым платком. На руках и шее, не было ни одного украшения. Весь её вид, с ног до головы, подчёркивал простоту и скромность.

Ремика сделала один, общий реверанс. Все снова встали, приветствуя её появление. Встали, но не произнесли ни одного слова. Тишину нарушил герцог Мендоса. Он с некоторой гордостью обратился к маркизу ди Верно.

-Позвольте представить вам мою дочь, Ремику Мендоса!

Сразу после слов отца Ремика сделала ещё один реверанс и, скромно потупив глаза, негромко произнесла, адресуя свои слова маркизу.

-Я счастлива приветствовать в вашем лице достойного сеньора и достойного супруга.

Все вокруг заулыбались. Герцог обменялся с герцогиней довольным взглядом. Коротко говоря, все в гостиной выглядели радостными. Все за исключением одного человека. И этим человеком являлся маркиз ди Верно. К удивлению всех тех, кто находился в гостиной, маркиз не подошёл к своей невесте, чего требовали элементарные правила даже не учтивости, а просто…приличия.

Маркиз вначале смотрел на Ремику очень странно, затем на его лице появилась лёгкая растерянность. Растерянность переросла в недоумение. А под конец он просто упал обратно в кресло, на котором сидел до её появления. У маркиза появился вид человека, который задыхается от удушья. Он несколько раз широко открыл рот, хватая воздух. При этом его немигающий взгляд был устремлён на Ремику. По взгляду маркиза Ремика поняла, что тот узнал её. Чуть позже её предположение подтвердил и сам маркиз, которому удалось, наконец, выдавить из себя одно слово.

-Она…

Услышав это слово, Ремика решила, что настало время действовать. Она изобразила жалостливый вид и, устремив умоляющий взгляд на маркиза, прошептала.

-Вы ведь женитесь на мне?

-Нет! – маркиз вскочил с кресла, словно ужаленный и, захлёбываясь, закричал, пугая всех в гостиной своим безумным видом. – После того, что я слышал? После того, как нас заставили повернуть назад и прямиком отправили в королевский дворец? Ни за что! Да я скорее соглашусь в аду сгореть, чем жениться на тебе.

Нашли дурака! – последние слова маркиза уже были адресованы герцогу Мендоса. – Дочь свою хотите пристроить? А заодно и этого…из хижины? Вероятно, вы счастливы оттого, что у вас на ужин подают фазанов. Мне же такого счастья не надо. Ни за какие богатства…

-Да что с вами, маркиз? Что плохого в фазанах? – спросил обескураженный таким поведением герцог Мендоса.

-Что плохого? И вы ещё спрашиваете? И вам не стыдно поощрять пагубные пристрастия дочери? Что плохого в фазанах? А что в них хорошего? Что хорошего в этом…который ждать не любит? Я не удивлюсь, если появится ещё и повар, который хорошо готовит этих…фазанов. Да как вы можете такое терпеть? Я был о вас гораздо лучшего мнения. Ноги моей больше не будет в этом доме и в этом городе!

Маркиз внезапно оборвал свой крик и, не попрощавшись, вышел из гостиной, с гордо поднятой головой. Все его родственники, наскоро принеся извинения, поспешили вслед за маркизом. В гостиной остались трое. Герцог, герцогиня и Ремика. В то время, как отец с матерью обменивались совершенно растерянными взглядами, она всеми силами пыталась удержать рвущийся наружу смех. В виду этих нелёгких усилий у неё на лице начала появляться одна гримаса за другой.

Со стороны могло показаться, что она пытается сдержать рыдания. Именно так всё и было расценено её родителями. Герцог поспешил к ней. Он обнял дочь и начал успокаивать.

-Не плачь, Ремика. Не плачь. Я немедленно отправлюсь вслед за маркизом. Я заставлю его попросить у тебя прощения за каждое сказанное слово. И в особенности за фазанов. С каких пор охота стала чем-то унизительным? Я покажу этому…- в этом месте герцог осёкся.

Плечи Ремики стали сотрясаться всё сильнее и сильнее. Как ни пыталась она сдержаться, так и не смогла. Возможно, она бы сумела удержать смех, если б не последние слова отца. Она уткнулась лицом в грудь отца и беззвучно смеялась.

Герцог принял её смех за рыдания. Но, едва отстранив Ремику от груди, он и герцогиня услышали самый настоящий хохот. Ремика отстранилась от отца и, схватившись двумя руками за живот, согнулась. У неё случился приступ…веселья.