Карен Хокинс - Ты лишила меня сна

— Ты не забываешь принимать лекарство?

— Оно действует на меня усыпляюще.

— Сон тебе полезен.

— Я только и делаю, что сплю. Уже достаточно отдохнул.

Уильям нахмурился:

— Я слышал, как ты кашлял рано утром.

Триона указала на флакон, стоящий возле локтя Майкла:

— Прими лекарство!

— Но…

Она уперлась руками в бока:

— Майкл Джон Херст, не вынуждай меня принимать крутые меры. Я могу начать петь!

Уильям повернулся к брату:

— Майкл, делай, что тебе говорят.

— Пожалуйста! — с жаром взмолилась Мэри.

Роберт, продолжая сжимать свою книгу, тоже указал на флакон:

— Ради нас всех!

Майкл отозвался слабым смехом, и тело его сотряс новый приступ кашля. Когда снова обрел способность дышать, он взял в руки бутылку и ложку:

— Ладно, но только потому, что мне вас жаль. Я не возражаю, если Триона споет для меня.

— И ты на это соглашаешься? — ужаснулась Мэри. Он усмехнулся:

— От этой лихорадки у меня заложило уши. Ваши слова доносятся до меня будто издалека.

Триона выждала, чтобы убедиться, что он принял всю положенную дозу, потом продолжила укладываться.

— Если все пойдет хорошо, я вернусь из Лондона до возвращения отца. И если мне удастся убедить тетю Лавинию молчать, он и не узнает ничего.

Мэри просияла:

— Тогда он не станет возражать против того, чтобы еще кто-нибудь из нас навестил тетушку в следующий сезон!

Триона кивнула. Если бы Мэри не злоупотребляла тортами с кремом, то когда-нибудь смогла бы соперничать красотой с Кейтлин. А та расцвела и превратилась в очаровательную девушку.

Хотя Триона и Кейтлин были двойняшками и между ними существовало некоторое сходство, имелось и много различий. Кейтлин была мала ростом и стройна. Волосы ее были золотыми, а чуть раскосые глаза — темно-карими, и двигалась она с такой завораживающей грацией, а скорее даже плыла по комнате, что мужчины останавливались и долго стояли с раскрытыми ртами.

Триона была высокой и обладала более округлыми формами. Волосы же ее были скорее рыжеватыми, чем золотыми, а глаза орехового цвета прятались под очками.

Но было и еще кое-что: Кейтлин умела по-особому смеяться и очаровывать и еще много такого, чего не выразить словами. Как не могли бы сделать это и десятки влюбленных в Кейтлин молодых мужчин, пытавшихся разгадать секрет ее обаяния.

— До того как Триона уедет, нам следует сделать одну вещь, — сказал Майкл, и тон его был непререкаемым. — Мы все должны поклясться, что ни слова не пророним отцу о ее поездке.

Он многозначительно посмотрел на Роберта.

— Да, — тотчас же согласился Уильям, тоже буравя Роберта взглядом. — Дадим слово держать рты на замке.

Роберт слегка покраснел:

— Не стану я давать такой клятвы! Отец не хотел, чтобы у нас были от него тайны.

Роберт добился отцовского расположения и одобрения успехами в науках, и успехи эти были таковы, что его братья и сестры с изумлением и почтением взирали на него с разных концов стола, когда он на безупречном греческом или латыни отвечал на самые заковыристые вопросы отца с самым самоуверенным видом.

— Возможно, ты не сознаешь, в каком положении мы оказались, — сказала Триона, взяла с постели письмо и вручила Роберту: — Тетя Лавиния в затруднении. Она не знает, как повлиять на нашу сестрицу. Я должна вам напомнить, какой иногда бывает Кейтлин и как трудно с ней справиться. Вам всем это известно.

Мэри кивнула:

— Нет большей упрямицы!

— Ее не удержишь в узде. — Голос Майкла был уже немного сонным, потому что лекарство начало действовать.

Роберт прочел послание и презрительно фыркнул:

— Тетя Лавиния не может придумать, как заставить Кейтлин подчиняться. Но приказы тут не помогут! Это может только все усугубить, и она станет вести себя еще хуже.

Уильям вздохнул:

— Как бы скверно ни вела себя Кейтлин, у нас нет средств поехать в Лондон всем вместе.

— Но взгляните на все это с иной точки зрения, — сказала Мэри серьезно. — Если Кейтлин удачно выйдет замуж, то сможет пригласить нас погостить у нее в Лондоне, сможет вывозить нас на балы и в театры и развлекать всеми возможными способами!

Триона усмехнулась:

— Пусть лучше Кейтлин выйдет замуж за человека с очень, очень большим домом, чтобы мы все в нем поместились.

— И конечно же, она позволит нам жить с ней, потому что очень добра, — сказала Мэри.

— И глуповата, — добавил Роберт. — И импульсивна к тому же.

Видя, что руки Уильяма сжались в кулаки, он поспешил исправить оплошность: