Анастасия Дробина: Погадай на дальнюю дорогу

Тяжелые портьеры из пыльного плюша были задернуты, и в комнате стоял полумрак. Сумрачно поблескивали в углу часы с боем, внутри их неторопливо ходил тяжелый маятник. На стуле лежало вечернее платье Илоны из гладкого черного шелка. Опасливо косясь на него, как на живое, Маргитка на цыпочках прокралась к буфету орехового дерева со множеством ящичков. Открыв один из них, пошарила в глубине, извлекла сверток потертой ткани, развернула. На колени Маргитки упал маленький лаковый портрет в овальной рамке. Молодая цыганка в черной шали на одном плече, с гладко убранными назад волосами прямо и неласково взглянула на нее.

– Мама... мамочка... – Слезы покатились снова, но на этот раз Маргитка решительно вытерла их. Завернула портрет матери обратно в лоскут, положила было на место, но тут же, повинуясь внезапному порыву, опять вытащила сверток, сунула за пазуху и метнулась за дверь.

Яшка осторожно приоткрыл дверь в комнату невесты. К своему большому сожалению, он увидел, что Настя никуда не ушла и сидит рядом с кроватью дочери, отвернувшись к окну и кутаясь, словно зимой, в тяжелую шаль.

– Тетя Настя, можно? – тихо спросил он.

– Не надо, чаворо, – не оборачиваясь, сказала она странным, сдавленным голосом. – Заразишься еще.

– Тетя Настя, я недолго! – взмолился Яшка. – Очень надо! Очень!

– Ну, если очень, то входи.

Настя встала и, едва Яшка шагнул внутрь, быстро вышла из комнаты. Лучшего нельзя было и пожелать. Как только дверь за ней закрылась, Яшка подошел к кровати, опустился на колени возле изголовья.

– Даша... Девочка... Не спишь? Как ты?

– Я не сплю, – тихо сказала Дашка, и в голосе ее слышалась радость. – Хорошо, что пришел, я уже скучать начала. Знаешь, я завтра уже, наверно, на ноги встану.

– Даша... – Яшка хотел продолжать и не мог. В горле встал комок, и он, силясь проглотить его, вдруг почувствовал руку Дашки на своих волосах.

– Что с тобой? – Она помолчала. – Я чую, ты ж не просто так пришел. Говори.

– Даша, я... Прости меня, ради бога. Я... мне... я уйти должен. Уехать. Прямо сейчас.

Дашка молчала. Яшка поднял глаза. Лицо невесты было, как обычно, безмятежным, глаза смотрели в стену.

– Куда уехать? – наконец спросила она.

– Не знаю. В Бессарабию, наверно, у нас родня там. С Маргиткой. Она, холера...

– Я знаю.

– Откуда?! – поразился он.

– Знаю, и все.

– Знаешь, что она понесла?

– Да.

– И от кого, знаешь?

– Д-да... – Голос Дашки чуть дрогнул, но Яшка не заметил этого, с сердцем ударив кулаком по полу.

– Чтоб он сгорел, этот жулик! Всегда знал, что неприятностей с ним не оберемся!

– Жулик?..

– Ну да! А кто он, Паровоз-то? Спортил девку, сволочь, и смылся на каторгу, выкрутился! Вот ей-богу, если б его не забрали, я из него ремней нарезал бы. Что – не веришь?

– Верю. – Дашка снова погладила его по волосам.

Яшка поймал ее руку, стиснул в ладонях холодные тонкие пальцы. Про себя он уже решил: скажет Дашка «останься» – и он останется, пускай потаскуха-сестрица выворачивается как сможет сама.

– Что же... Поезжай, – тихо произнесла Дашка.

– Дашка! Я вернусь – слышишь? Пристрою эту дуру куда-нибудь и приеду за тобой. Сразу же! Ты мне веришь, что я тебя не бросаю, что от слова не отказываюсь? Помнишь, как я в церкви тебе тогда сказал? Все так и будет, клянусь! Веришь?

– Верю. Не бойся. – Дашка откинула одеяло, спустила ноги с постели и, пошарив руками в воздухе, села рядом с Яшкой на пол. – Я подожду, не беспокойся, – внезапно перешла она на шепот. – Я... знаешь что?

– Что? – так же шепотом спросил Яшка.

– Я... тебя люблю очень.

Яшка молча привлек ее к себе, осторожно поцеловал раз, другой, третий, даже не сообразив, что впервые целует свою невесту, провел рукой по волосам, по бледной щеке. Дашка прильнула к его плечу. Всхлипнула.

– Ничего... Ничего. Это я так. Иди, ступай. Я подожду, я, кроме тебя, никого не полюблю. – Она улыбнулась сквозь слезы, наугад перекрестила Яшку. – Джа дэвлэса. [62]

Яшка поцеловал ее мокрую от слез ладонь, встал и быстро, не оглядываясь, вышел. Как только за ним закрылась дверь, Дашка молча повалилась вниз лицом на смятое одеяло. В такой позе и нашла ее вернувшаяся Настя.

– Дарья! С ума сошла! Ты почему на полу сидишь? Лезь под одеяло сейчас же, совсем без головы девка! Да ты... Ты плачешь? – Настя села рядом с дочерью, встревоженно повернула ее к себе. – Что ты, маленькая? Что тебе этот черт Яшка наговорил? Да я его сейчас...

Дашка покачала головой. Чуть погодя едва смогла выговорить: