Виктория Холт - Тень рыси

— Я расцарапала их о дерево, когда пыталась поймать шарф, — заикаясь, объяснила я.

Стирлинг, явно забавляясь, смотрел так, словно собирался рассказать им правду.

Девушка же, напротив, была само сочувствие.

— Вы приезжие? — спросила та, которую звали Люси. — Я уверена, вы живете не здесь, иначе мы бы вас знали.

— Мы остановились в гостинице «Фэлкон», — ответила я.

— Нора, — быстро вмешался Стирлинг, — у тебя идет кровь.

Он повернулся к девушке.

— Можно ей присесть на минутку?

— Конечно, — сказала девушка. — Конечно, и надо заняться вашей рукой. Люси может ее забинтовать. Не так ли, Люси?

— Разумеется, идемте со мной, — кротко ответила та.

Я попыталась возразить, потому что предпочла бы остаться и поговорить с девушкой, но напрасно.

Меж тем Стирлингу предложили присесть и налили чашку чая.

А я вместе с Люси направилась через лужайку к дому. По винтовой лестнице мы поднялись на площадку и оказались сразу перед несколькими дверьми. Люси постучала в одну из них, и нам разрешили войти. На спиртовой плитке стоял котел с горячей водой, рядом на стуле мирно дремала женщина средних лет в черном шелковом платье и с белым чепцом на густых, седеющих волосах. Это была домоправительница. Люси сообщила ей про шарф, а я показала руку.

— Ничего особенного, — сказала миссис Гли, — просто легкая царапина.

— Мисс Минта считает, что ее надо обмыть и перевязать.

Миссис Гли хмыкнула:

— Уж эта мисс Минта с ее «перевязать»! Всегда так. То птичка, которая не могла летать, потом эта собака, которая попала в капкан.

Мне очень не хотелось, чтобы меня сравнивали с птичкой и собакой, и потому сказала:

— В самом деле, ничего не нужно.

Однако миссис Гли не обратила на мои слова никакого внимания. Она уже налила горячую воду в миску, и пока я рассказывала, что мы ненадолго остановились в гостинице «Фэлкон» прежде, чем отправиться в Австралию, моя рука была обмыта и забинтована. Когда все было сделано, я поблагодарила миссис Гли и высказала опасение; что доставила им много хлопот.

— Никаких хлопот! — возразила она так, что сомнений не оставалось: да уж, хлопот предостаточно. Возможно, однако, у нее просто была такая манера разговаривать.

На лужайке Стирлинг болтал с Минтой, а леди Кэрдью внимала им с томным видом: Какая досада — это благодаря мне мы попали сюда, но самое интересное в нашем приключении досталось ему. О чем же они говорили в мое отсутствие?

— Вы должны выпить чашку чая, прежде чем уйдете, — предложила Минта.

Она стала наливать чай. Меня снова поразили ее доброта и изящество.

— Ваш спутник сказал мне, что недавно прибыл из Австралии и забирает вас туда, так как его отец назначен вашим опекуном. Вам с сахаром?

Мисс Минта передала чашку из китайского фарфора толщиной с яичную скорлупу. Пальцы у нее были длинные, белые, тонкие, один из них украшало кольцо с опалом.

— Как, должно быть, интересно — отправиться в Австралию, — сказала она.

— И жить в таком доме, как этот, тоже, — ответила я.

— Пожалуй, немного скучно, ведь я провела в нем всю свою жизнь. Вероятно, мы сможем понять, что он значит для нас, только если потеряем его.

— Но разве вы когда-нибудь сможете расстаться с этим чудесным местом?

— Разумеется, нет, — легко согласилась она. Люси хлопотала над столом. Леди Кэрдью смотрела прямо на меня, но, казалось, не видела. Она лишь изредка роняла слово и, вообще, похоже, дремала. Уж не больна ли эта дама?

Я стала расспрашивать Минту об их замечательном доме.

— Он принадлежит нашей семье уже долгие годы, и, конечно, я с грустью вспоминаю о монахинях, ведь и сама девушка. У нас в роду всегда было много женщин. Он здесь уже… сколько, Люси? С 1550 года?

Да, верно. Генрих VIII закрыл монастыри, и Уайтледиз был частично разрушен. Мой предок чем-то угодил королю, получил это место во владение, и начал строить дом. Тогда оставалось еще множество камней от стен монастыря, вот их и использовали.

— Пришел мистер Уэйкфилд, — сообщила Люси.

На лужайке появился молодой человек — самый щеголеватый из всех, кого я когда-либо видела. Его костюм был так же безупречен, как и манеры.

Минта вскочила и устремилась к нему. Он поцеловал руку ей, а затем и леди Кэрдью. «Очаровательно», — подумала я. Люси же только поклонился. О, да, она, конечно, не совсем член семьи.

Минта повернулась к нам.

— Боюсь, что не знаю ваших имен. Понимаете, Франклин, через стену перепорхнул шарф мисс…

— Тамасин, — сказала я, — Нора Тамасин. Он изящно поклонился.